Составитель серии Наталия СУСЛОВА

 Художник Зоя ЕВДОКИМОВА

 

Книга рассказывает об Арнольде Михайло­виче Гринштате, тренере-психологе из Киева, который создал уникальную систему реабили­тации людей с тяжелыми травмами и недугами, такими, например, как артрозы, остеопороз, ос­теохондроз, остеомиелит, церебральный пара­лич, инфаркт, ишемия, депрессия, ожирение, заикание и многие другие заболевания. Эта ме­тодика позволяет оздоравливать людей различ­ного возраста (от малолетних детей до пожилых) и различного уровня физической подготовлен­ности (от спортсменов высокого класса до тя­желобольных, малоподвижных и совершенно ослабленных людей), поскольку упражнения по нагрузке намного мягче, чем обычная ходьба.

В оформлении использованы фотопортрет Арнольда Гринштата и картина Ивана Билибина «Синяя птица».

© Редакция журнала «Физкультура и спорт», 2003 г.

 

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Дорогие читатели! Сегодня вы стали обладателями уни­кальной книги, которая во многом отличается от других вы­пусков серии «ФиС: Золотая Библиотека Здоровья». В пер­вую очередь потому, что это первая книга об Арнольде Ми­хайловиче Гринштате, создателе особой, мало кому извест­ной системы оздоровления. Две первые части, написанные двумя разными авторами, посвящены знакомству с личнос­тью изобретателя системы и подробностями ее создания, с основными принципами занятий по этому методу, с много­численными пациентами, у каждого из которых своя чудес­ная, но рукотворная история выздоровления. А третья часть — чисто практическая, она, мы надеемся, поможет вам овладеть методом оздоровления по Гринштату, который хоть и кажется простым, но требует навыка и упорства.

Речь автора системы так афористична, а его уверенность в неисчерпаемых возможностях человека так безгранична, что невольно становишься ее поклонником и последователем. Уве­рена, что эта система оздоровления получит мировую извес­тность и многим из тех, кто потерял веру в выздоровление или давно забыл, что такое хорошее самочувствие, кто про­сто махнул на себя рукой, она вернет надежду и здоровье.

Наталия СУСЛОВА

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Книга «Арнольд Гринштат: Двигайтесь правильно — и бу­дете здоровы», посвященная жизни и творчеству неординар­ного тренера-психолога из Киева, была прочитана мной на одном дыхании — новое всегда влечет неудержимо. Арнольд Михайлович Гринштат, автор системы психофизической ре­абилитации, предлагает оригинальную методику оздоровле­ния людей, получивших тяжелые травмы двигательного ап­парата или страдающих его различными заболеваниями, а так­же для общего укрепления здоровья. Результаты ее примене­ния поистине фантастические. Кому еще, например, удава­лось восстанавливать серьезно травмированных спортсменов за считанные месяцы, причем до таких физических конди­ций, что они показывали лучшие, чем до травм, результа­ты, становились чемпионами мира? Такой же потрясающий эффект дает эта система при оздоровлении детей, пожилых людей и ослабленных хроников с самой различной патологи­ей, которые давно распрощались с мыслью о выздоровлении.

В чем же отличие этой системы от многих других, на­правленных на оздоровление?

В комплексе Арнольда Михайловича, описанном в этой книге и предложенном нам для самостоятельного выполне­ния, все упражнения можно разделить на три группы: уп­ражнения общего действия, оказывающие влияние на весь организм; упражнения, обладающие помимо общего эффек­та специальным воздействием на сердечно-сосудистую систе­му; локальные упражнения, направленные на профилактику и лечение остеохондроза позвоночника. Все упражнения так или иначе связаны с вибрацией — нам в прямом смысле сло-

ва предложена потрясающая методика. Движение в виде виб­рации в разных модификациях испокон веков используется во всевозможных оздоровительных методиках. Например, оно описано японцем Ниши. Вибрационную гимнастику ис­пользовал в своем комплексе и наш известный долгожитель академик А.А. Микулин. Вибрацию всего тела, стенок кро­веносных сосудов и внутренних органов дает бег трусцой.

Вибрация играет такую важную роль в деле оздоровления всего организма, что инженеры даже придумали специаль­ный вибростенд. Подсунул под кресло чудо-стенд, сел в него перед телевизором — и трясись себе на здоровье без всяких усилий и затрат энергии! Но это чудо инженерной мысли не прижилось в оздоровительной физкультуре. Ведь именно за­трачивая усилия на выполнение упражнений, мы добиваем­ся еще дополнительного эффекта.

Хорошо известен другой пример целебной тряски: это ис­тория олимпийской чемпионки в конной выездке Елены Пе- тушковой, в детстве переболевшей полиомиелитом. Верхо­вая езда помогает бороться также со страшными последстви­ями детского церебрального паралича.

Чем же объясняется оздоравливающее влияние вибрации на организм? Эффект ее многообразен. Прежде всего она нормализует обмен веществ на клеточном уровне. В резуль­тате тотальной гиподинамии (нарушения функций организма при ограничении двигательной активности), типичной для населения всех развитых стран, и отсутствия активных мы­шечных сокращений клетки организма не способны самосто­ятельно освобождаться от ядовитых продуктов обмена веществ, которые в результате этого накапливаются в тканях и органах и вызывают хроническое самоотравление организма, кото­рое становится толчком для развития патологических процес­сов (от воспаления до склероза и даже раковых заболеваний). В этом состоит основная причина хорошо известного совре­менным жителям планеты синдрома хронической усталости, сопровождающегося недомоганием, головными болями и на­рушением сна. В результате вибрации и активных мышеч­ных сокращений клетка буквально выталкивает накопившие­ся отходы (метаболиты) в межтканевую жидкость, освобож­даясь от ядов, и вновь получает способность усваивать необ­ходимые для нормальной жизнедеятельности питательные вещества и кислород, восстанавливая таким образом нормаль­ный обмен веществ.

Вибрация способствует также более активному продвиже­нию межклеточной жидкости и лимфы и выделению метабо­литов в кровь, далее в почки и потом совсем из организма.

Велико влияние вибрации и на стенки кровеносных сосу­дов, в результате чего повышается их эластичность и удаля­ются холестериновые бляшки, сосуды очищаются от холесте­рина, укрепляются их стенки.

В результате вибрации внутренних органов брюшной по­лости улучшается функция желудочно-кишечного тракта и печени, усиливается перистальтика кишечника, что также приводит к очищению организма от токсичных завалов в киш­ках, которые возникают опять-таки в результате гиподина­мии и атонии (вялость) кишечной стенки.

Известно и положительное влияние вибрации на функ­цию центральной нервной системы за счет усиленного крово­снабжения головного мозга и улучшения питания нервных клеток. Именно поэтому, наверное, значительно сглажива­ются последствия перенесенного детского церебрального па­ралича.

Необходимо также отметить влияние вибрации на мель­чайшие кровеносные сосуды — капилляры. Благодаря виб­рации открываются капиллярные сфинктеры (затворы), ко­торые регулируют поступление потока крови в капиллярную

сеть (ее общая площадь у человека достигает 6000 м ), и это необычайно важно, ведь в результате гиподинамии с возрас­том идет процесс прогрессивного закрытия и запустения ка­пиллярного русла, из-за чего нарушается кровоснабжение органов и тканей, развивается их гипоксия (недостаточное снабжение кислородом) и состояние организма резко ухуд­шается.

На роль капиллярного кровообращения в жизнедеятель­ности организма обратил особое внимание еще в 20-х годах прошлого века выдающийся российский врач и ученый А.С. Залманов. Для усиления микроциркуляции крови и рас­крытия капилляров он предложил свою систему бальнео- и гидротерапии — лечения ваннами с горячей водой (до 42 гра­дусов) и с добавлением в воду биологически активных ве­ществ (разработанных им скипидарных составов и др.). Его рекомендации с успехом применяются и сегодня. Кстати, и весь мощный комплекс современной физиотерапии направ­лен именно на раскрытие капиллярной сети больного органа и усиление в нем микроциркуляции крови в результате глубо­кого прогревания тканей. С этой целью применяется и мас­саж. Ту же цель преследует и втирание различных лечебных мазей и гелей при артритах, артрозах и других заболеваниях суставов и позвоночника. Арнольд Гринштат вместо всего этого предлагает вибрацию («трясучку») — физиопроцедуры и бальнеотерапию «в одном флаконе» прямо на дому. Поэто­му не стоит удивляться заявлению Гринштата о том, что тем, кто занимается по его программе, не понадобятся ни мас­саж, ни физиотерапия. С помощью вибрации автор новой системы пытается решить и еще одну глобальную проблему современной цивилизации — проблему гипокинезии (недо­статка двигательной активности). По его подсчетам, за одно занятие именно за счет вибрации выполняется около 8000 движений, что составляет двухдневную норму физической нагрузки.

Второе по значимости движение, которое включено в ком­плекс Гринштата, — бег на месте. Его можно отнести к уп­ражнениям второй группы — со специальным эффектом, так как помимо универсального общеоздоравливающего действия на весь организм бег оказывает и специфическое тренирую­щее влияние на систему кровообращения, а также на факто­ры риска сердечно-сосудистых заболеваний (инфаркта, ин­сульта и т.п.) — холестерин крови, артериальное давление и массу тела. Общеоздоравливающее действие заключается в нормализации функций центральной нервной системы, рас­хода энергии, улучшении обмена веществ, снятии эмоцио­нального стресса. Специальный эффект — в повышении фун­кциональных резервов сердечно-сосудистой системы, улуч­шении сократительной способности миокарда, образовании новых капилляров в мышце сердца, расширении перифери-ческих кровеносных сосудов и снижении или нормализации артериального давления.

Бег также обладает мощным вибрационным эффектом в результате «тряски» (при ударе стопы о грунт). Благодаря этому во время бега в полость кишечника выделяются соли магния, которые усиливают перистальтику кишок и вызывают послаб­ляющий эффект. Большой расход энергии, вибрация стенок кровеносных сосудов и внутренних органов значительно пол­нее освобождают весь организм от метаболитов, радионукли­дов, нитратов и нитритов, которыми так богата наша почва, чем модные системы очищения организма (например, систе­ма Г.П. Малахова, основанная на промывании толстого ки­шечника) .

Арнольд Гринштат предлагает бег на месте, поскольку его можно выполнять дома, не выходя на улицу, а значит — в любую погоду. Бегать на месте легче, так как при этом не происходит продвижения тела вперед, что требует дополни­тельного расхода энергии. Поэтому для неподготовленных начинающих этот вариант бега более предпочтителен, чем обычный бег трусцой. При реабилитации после перенесен­ных заболеваний нужно начинать с 30 секунд бега на месте два-три раза в день, постепенно увеличивая его продолжи­тельность до 30 минут. В течение нескольких недель (или месяцев) продолжительность бега может быть доведена до 20 минут три-четыре раза в неделю. При этом необходимо сле­дить за тем, чтобы во время бега отрыв стопы от пола был минимальный, так как чем выше подъем бедра, тем больше расход энергии и быстрее возникает утомление. Ноги в коле­нях при этом беге сгибаются минимально, а стопа приземля­ется с опорой на носок, что увеличивает нагрузку на голено­стопные суставы. Поэтому в начале занятий в области голе- ностопов могут появиться болевые ощущения, которые по­степенно пройдут в процессе адаптации к беговым нагрузкам связочного аппарата.

Методика бега по Гринштату имеет еще одну принципи­ально важную особенность: медленный, плавный бег на мес­те Арнольд Михайлович предлагает чередовать с интенсив­ным бегом в максимальном темпе, при котором частота сер­дечных сокращений, то есть пульс, достигает 200 ударов в минуту. Это самое нагрузочное упражнение в комплексе Гринштата. Следует иметь в виду, что такие субпредельные величины пульса могут позволить себе только молодые тре­нированные спортсмены, которые прибегают к системе Грин- штата для лечения полученных травм. При занятиях же лю­дей среднего возраста, как правило, детренированных и име­ющих в той или иной степени склероз сердечных артерий, по канонам спортивной физиологии и медицины допускать та­кую интенсивность упражнений нельзя. Потому что коронар­ные сосуды у них потеряли эластичность и плохо расширяют­ся в ответ на нагрузку, кислорода не хватает и развивается гипоксия миокарда с угрозой инфаркта. Поэтому Гринштат предлагает людям, не молодым или ослабленным болезнью, следить, чтобы пульс не превышал 120 ударов в минуту. Это очень важная рекомендация, — по сути, правило «техники безопасности» при занятиях по Гринштату. Поэтому я спе­циально остановился на ней, чтобы обратить особое внима­ние читателей. К тому же дозы интенсивной нагрузки, пред­лагаемые Гринштатом, как он говорит, «гомеопатические»: ведь высокий уровень пульса удерживается вначале всего толь­ко в течение 5 секунд, а в дальнейшем — не более 1 минуты. В этом-то все и дело. За такое короткое время гипоксия миокарда, по-видимому, не успевает полностью развиться и организм реагирует на нее опасной реакцией. А при посте­пенном возрастании таких состояний сердечно-сосудистая система должна адаптироваться к сильным стрессовым воз­действиям. Теоретически осложнения возможны. А практи­чески? Ведь критерий истины — практика. А она такова, что за 20 лет работы с самым различным контингентом у Гринш- тата не было ни одного случая осложнений.

Последняя группа упражнений комплекса Гринштата, как уже говорилось, предназначена для решения проблем с по­звоночником. Ну а поскольку остеохондрозом позвоночника после 40 лет страдает каждый четвертый житель планеты, а после пятидесяти — каждый второй, предложенная методи­ка становится особенно актуальной. Вот, например, такое упражнение: вибрация всего тела стоя на четвереньках за счет сгибания и разгибания рук в локтевых суставах, спина про­гнута (провисает) вниз и расслаблена. «Тряска» в этом поло­жении позволяет расслабить позвоночник, растянуть сбли­зившиеся тела позвонков и поставить их в правильное поло­жение лучше и, главное, намного безопаснее, чем это дела­ют мануальные терапевты.

А после того как позвоночник растянут, нужно закрепить его в таком положении, для чего выполняются следующие два упражнения: подъем прямых ног по очереди в положении лежа на животе и подъем плечевого пояса из положения лежа на спине с согнутыми в коленях ногами. Первое упражнение укрепляет длинные мышцы спины, поддерживающие позво­ночник, второе — мышцы брюшного пресса, которые игра­ют в процессе профилактики остеохондроза не менее важную роль. Дело в том, что, когда мышцы живота находятся в определенном тонусе (напряжении), они как бы сдавливают брюшную полость и создают в ней определенное давление, «воздушную подушку», которая поддерживает позвоночный столб и не дает оседать позвонкам. В результате тяжелой ги­подинамии, которая преследует современных людей, мыш­цы спины и брюшного пресса слабеют и перестают выпол­нять свою важнейшую функцию, назначенную ей природой. Позвонки под действием силы тяжести и осевых нагрузок во время ходьбы, стояния и особенно сидения и наклонов как бы «садятся» друг на друга, сдавливая спинномозговые ко­решки и проходящие в них нервные и сосудистые стволы, что и приводит к развитию дискогенного радикулита и появ­лению болей. Поэтому главное в профилактике и лечении остеохондроза позвоночника — это планомерное укрепление мышц спины и живота, создание так называемого мышечно­го корсета, который у современного человека, как правило, отсутствует.

Итак, сначала расслабить и вправить — с помощью тряс­ки, а затем закрепить позвонки, надежно зажать их сильным мышечным корсетом. Вот в чем состоит задача борьбы с ос­теохондрозом, и упражнения, предложенные Гринштатом, прекрасно решают ее.

Следующая уникальная особенность описанного в книге комплекса — это то, что все его упражнения выполняются на фоне дыхания по Гринштату — «собачьего» дыхания, как его называет сам автор системы. Это частое поверхностное ды­хание в ритме движений с активным акцентом на выдохе. Вдох происходит самопроизвольно, пассивно и незаметно для занимающегося. Получается что-то вроде дыхания по Бутей- ко, смысл которого в накоплении углекислоты в крови. А это мощный фактор воздействия на течение окислительно­восстановительных процессов в организме, это расширение сосудов сердца и головного мозга и многое другое. Поверх­ностное дыхание иногда используется, когда нужно быстро, до приезда «скорой помощи», облегчить приступ болей в сер­дце или мигрень. Овладеть техникой дыхания по Бутейко очень трудно, а метод «собачьего» дыхания осваивается легко.

И еще нюанс: Арнольд Михайлович говорит, что тем, кто занимается по его методике, не понадобятся никакие методы психологического воздействия, например аутогенная трени­ровка. Ведь после каждого цикла упражнений предлагается обязательный минутный отдых сидя на стуле в позе кучера, которая предполагает максимальное психофизическое расслаб­ление (мышечную релаксацию и душевный покой), а оно иг­рает огромную роль в нормализации деятельности централь­ной нервной системы и всего организма, снимает стресс, подавляет боль и чувство голода.

В общем, предлагаемая вашему вниманию оздоровитель­ная система Гринштата представляет собой оригинальный комплекс специальных упражнений и приемов, оказываю­щих глубокое всестороннее влияние на человеческий организм и обладающих высокой эффективностью.

Сам автор системы считает, что успешность ее примене­ния на 90% зависит от высокой эффективности разработан­ных им специальных упражнений и только на 10% — от него самого, его опыта и искусства. Но думаю, его самооценка явно занижена. Человек он необычайный. И авторам сбор­ника, талантливым журналистам Владимиру Добкину и Ва­лентине Пожиловой, чьи разделы гармонично дополняют друг друга в книге, удалось передать многогранность этой личности. И, конечно же, мы, ветераны нашего смоленского клу­ба любителей бега «Надежда», обязательно попробуем «ноу- хау» Арнольда Гринштата. Я, например, уже потрясся, и мне понравилось.

И все же самое ценное в системе Гринштата то, что начи­нать занятия по ней могут буквально все страждущие. Нико­му не заказано немного встряхнуться, раздышаться и полу­чить огромный заряд веры, энергии и простой человеческой любви, пусть даже и на расстоянии, от Арнольда Гринштата

—  Спасателя, как его очень метко назвали авторы сборника. Итак, дерзайте, друзья! И будьте здоровы!

Евгений МИЛЬНЕР, кандидат медицинских наук, доцент кафедры физиологии Смоленского института физкультурыВладимир ДОБКИН

 

УРОКИ СПАСАТЕЛЯ

Владимир Иосифович Добкин почти полвека в журна­листике. По окончании Киевского университета работал в украинских молодежных газетах, затем — в московских, редактировал архангельскую газету «Северный комсомо­лец», был собственным корреспондентом Агентства печа­ти «Новости» в Лондоне и Каире. В 90-х годах работал в журнале «Физкультура и спорт».

ГЕРОЙ И АВТОР

Я не писатель, хотя в молодости сочинял рассказы и по­вести. И даже издал книгу. Во всяком случае, писателем себя не считаю. Я — журналист. Встретив интересного чело­века (а таких в моей жизни было немало), невольно прики­дываю: а будет ли он интересен другим? Почему я ничего не слышал о нем раньше? Ну и знакомишься, разговариваешь, выпытываешь, пишешь, публикуешь. И ждешь, что отве­тят читатели, заинтересовал их твой герой или так, почита­ли и отложили в сторону. В журналистике, да и вообще в жизни, это называется обратной связью. Все просто: если эта связь устанавливается — ты не ошибся. Если нет — счи­тай, что от сделанного тобой только ты и получил удовлетво­рение. А стало быть, ошибся.

Моему знакомству с Арнольдом Михайловичем Гриншта- том уже лет шесть-семь и, значит, столько же первым о нем публикациям. И хотя я уже несколько лет назад поменял ме­сто работы — перешел из журнала «Физкультура и спорт» в другое издание, читатели каким-то загадочным образом отыс­кивают меня по телефону: «Знаете, соседка дала мне ксеро­копию вашей публикации «Уроки Спасателя» про Гриншта- та. Прочитала и спрятала в папочку, где держу рецепты вся­кие. Тут муж попал под машину, год уже прошел, а не мо­жет оправиться. Кажется, это тот случай, которым ваш Грин- штат занимается. Вы не могли бы дать его координаты?»

Я, конечно, даю телефон, хотя теперь мы живем с Ар­нольдом не только в разных городах, но и в разных странах, что уму понятно, а сердцу — ну никак. Даю телефон, по­скольку не раз спрашивал у него разрешения и знаю, что он не откажет, проконсультирует по телефону, а если у человека есть возможность — пригласит к себе в Киев.

Но далеко не у многих сегодня есть возможность совер­шить поездку в Киев или даже получить урок по телефону. Вот потому редакция журнала «Физкультура и спорт» решила собрать все, что написано о Гринштате, под одной облож­кой, понимая при этом всю сложность задачи. Звучит пара­доксально, но метод Гринштата прост и сложен одновремен­но. Сложность заключена в самом названии изобретения, запатентованного автором как «Способ психофизической ре­абилитации, включающий чередование физической нагруз­ки и отдыха, отличающийся тем, что физическую нагрузку осуществляют последовательными циклами специальных уп­ражнений». Ну и так далее. Тут сразу же возникает желание сказать: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать». Кто бы спорил! Но примите во внимание, что один из авто­ров сборника неоднократно наблюдал занятия Гринштата в самых разных группах, а второй неоднократно находился в тех же группах в качестве пациента и все премудрости методи­ки испытал на собственном теле. Если же говорить об «уви­деть», то, возможно, в будущем не только Гринштат со сво­ими упражнениями, но и многие другие целители — авторы изданий из серии «ФиС: Золотая Библиотека Здоровья» будут зафиксированы на видеопленках, а кассета будет так же дос­тупна, как книги, которые вы держите в руках.

И последнее. Эта книга не только о методике, но и о че­ловеке, который ее придумал. Ведь очень важно показать сам процесс поиска методики — только тогда становятся понят­ными смысл каждого движения и его польза.

Владимир ДОБКИН

 

 

 

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой Спасатель пытается убедить автора, что постижение простых истин— тоже сложное дело

Еще в детстве я где-то вычитал, что двигателем че­ловеческого прогресса является любопытство. Тогда фраза показалась мне непонятной, наду­манной, может быть, слишком красивой. Возможно, это было школьное представление, что все должно под­крепляться примерами. А эта фраза просто висела в тек­сте, как Туманность Андромеды в неоглядном космосе.

Повзрослев, я возвращался к этой мысли множе­ство раз, уже себя проверяя — живет во мне любопыт­ство или уже нет. Особенно если встречался с людьми неординарными, вне зависимости от того, были то люди известные и даже знаменитые или проживали где-ни­будь в забытой Богом глухомани, трудясь на удивление соседей над своим «вечным двигателем».

У нас (да если бы только у нас) людей, одержимых идеями, которые на первый взгляд кажутся фантасти­ческими, принято, мягко говоря, называть чудаками. Почему так? Могу только предположить, что такие яр­лыки обычно наклеивают те самые нелюбопытствую­щие и нелюбознательные, которым кажется, что, по­ставив человеку «диагноз», им самим станет жить если не легче, то уж, во всяком случае, проще.

С Арнольдом Гринштатом я познакомился вначале заочно, редактируя статью Валентины Пожиловой для первого номера журнала «Физкультура и спорт» за 1996 год. Я достаточно хорошо знал эту киевскую журнали­стку, когда-то мы даже работали с ней в одной газете. И уж что-что, а отвечать за достоверность фактов она умеет. И все-таки некоторые примеры звучали как аб­солютная фантастика! Сами подумайте: спортсмен, велосипедист со сломанной и неправильно сраставшей­ся ногой, одной из двух составляющих его успеха, в какие-то считанные недели не только прочно стано­вится на ноги, но участвует в европейском первенстве и возвращается домой с серебряной медалью! Я сдал материал главному редактору, предложив, как мне ка­залось, вполне остроумный заголовок: «Арнольд — Спасатель человечества».

Однако мои коллеги уловили в этом определении некую долю иронии, вполне справедливо предполо­жив, что это может обидеть человека, и предложили мне несколько приземлиться, что я и сделал.

Прошло несколько месяцев. Кажется, в мае того же года, когда Арнольд Михайлович приехал в Киро­воград, областной центр Украины, чтобы выслушать благодарственные слова за участие в трудной судьбе их земляка Александра Симоненко (теперь велогонщика уже с европейским именем), в городе его ожидали не только представители местной власти, но и читатели журнала «Физкультура и спорт» с просьбами помочь их близким, узнать подробности его методики восста­новления людей после травм. Вслед за этой информа­цией пошли в редакцию письма из разных регионов России, телефонные звонки. Кстати, многие звонили в складчину, «сбрасываясь» на недешевое удовольствие. Жизнь, как теперь говорят, становилась все круче и круче. Но это была та самая обратная связь, которой дорожит любое издание, если оно ведет постоянный разговор с читателями. Ну а журналу «ФиС» прохо­дить мимо просьб читателей вообще несвойственно. Я попросил у редактора командировку в Киев. Все- таки вопросы оставались. И главный из них — как же ему это удается? Ведь Гринштат не хирург, как извест­ный в недавнем прошлом маг этого дела Илизаров, вроде бы и не умелец-костоправ и, кажется, не экстра­сенс, с помощью внушения и собственной энергии по­буждающий человека сделать шаг искалеченной ногой.

Повторюсь, у меня не было основания не доверять автору статьи — знаю его не один десяток лет. А по­скольку с годами еще не утратил любопытства, решил, что все-таки надо посмотреть самому — какая-то недо­сказанность в статье просматривалась, уж не знаю по­чему.

Забегая вперед, скажу: ничего особенного при пер­вом знакомстве с Гринштатом я не обнаружил

В темноватом спортивном зале рядом с известным в Киеве заводом имени Артема, на одноименной ули­це, я увидел обычную оздоровительную группу, вы­полняющую комплекс упражнений под руководством плотно сбитого мужчины с белоснежными волосами. Седина его не старила, у меня много друзей, побелев­ших в ранней молодости, а еще и «хобби»: определять на первый взгляд возраст — я твердо дал тренеру сорок пять. Как выяснилось позже, тогда ему было 56.

Необычность группы (человек 15 — 18) заключалась разве что в разновозрастности (от 12 лет и до 50) и в разном физическом состоянии: кто-то совершал бег на месте со скоростью, близкой к пулеметной очереди, другие едва передвигали ноги. Одни легко отжимались от пола (этот отжим был особый, но к деталям и осо­бенностям упражнений мы вернемся позже), другие залегали на ковре как тюлени, хорошо позавтракав­шие рыбкой. Правда, я попал к середине занятий и потому решил, что большинство «залегавших» уже ус­пели израсходовать свой «моторесурс». К моему удив­лению, тренер никого не подгонял, вообще почти не делал замечаний и как бы даже не фиксировал отсут­ствие энтузиазма у отдельных индивидуумов.

Но особенно поразил меня молодой мужчина, пы­тавшийся выполнять упражнения лежа на столе! «Да­вай, Николай, — подбадривал его тренер. — Не мо­жешь ногами, напрягай корпус, шевелись». Через пол­часа, когда в зал за Николаем пришла жена, я узнал его печальную историю. Физик с незавершенной док­торской диссертацией, Николай занимался предпри­нимательской деятельностью и по делам службы нахо­дился в ЮАР. Прямое столкновение микроавтобуса с грузовиком отбросило его в поле вместе с пристяжным ремнем и сиденьем. Он пролетел больше двадцати мет­ров. Приземление было ужасным: открытый перелом бедра левой ноги, открытый перелом правой руки, ге­матомы, сотрясение мозга и прочие повреждения, со­путствующие тяжелой травме.

После операции и больших доз наркоза его посто­янно мучила рвота и угнетала депрессия. Он поте­рял двадцать килограммов отнюдь не лишнего веса и был до крайности истощен. От человека осталась одна тень.

Тогда, при первой встрече, в спортзале на улице Артема я не знал, что с момента аварии прошло чуть меньше двух месяцев, но первое впечатление было та­кое: «Что он здесь делает? Ему нужно лежать на койке в больнице и желательно под двумя капельницами сразу!»

Чуть больше месяца спустя, когда мы сидели с Ар­нольдом в безразмерной, по южному варианту, лод­жии его киевской квартиры в Виноградаре, раздался звонок в дверь. И вошел Николай. Я выделяю это сло­во специально. Он, конечно, еще прихрамывал, но уже твердо стоял на ногах. Тогда он не ходил, а ковы­лял, как бы стараясь сохранить закрепленную памятью с детства координацию. Память-то ее действительно закрепила прочно, но новое состояние тела, с рукой и ногой, упроченными железными штырями, уже дик­товало мозгу новые условия движения. Я вспомнил часто повторяемое Арнольдом: «Человек потерял координацию без всяких переломов, — значит, он болен, что-то случи­лось с организмом, — это первый признак заболевания».

—   Арнольд Михайлович, — услышал я радостный голос. — Сегодня я проехал триста метров за рулем самостоятельно. В пятницу сам буду за рулем.

Признаюсь, что явление возрождающегося Нико­лая произвело на меня большее впечатление, чем уст­ные и уже зафиксированные в средствах массовой ин­формации Украины истории: чемпионки мира по гим­настике Омельянчик, пятиборца Тимошкина или уже упоминавшегося велосипедиста Симоненко. И не толь­ко потому, что лучше один раз увидеть самому, но еще по причине чисто субъективной. Семнадцать лет назад я получил аналогичную травму, но, пролежав на больничной койке не полтора, как Николай, месяца, а целых пять, проходил реабилитацию больше полуто­ра лет. А результатом не могу похвастаться до сих пор.

 

ВОЗМОЖНОСТЬ НЕВОЗМОЖНОГО

Нет, не хочу жаловаться ни на бригаду хирургов, собиравших мою ногу после открытого перелома чуть выше коленного сустава; ни на аппарат Волкова, в то время директора Центрального института травматоло­гии и ортопедии имени Приорова (ЦИТО), хотя до сих пор не понимаю, чем он отличался от уже классичес­кого илизаровского: те же кольца, те же спицы, то­чить которые надлежало самим больным, те же болты и гайки, подкручиваемые по мере надобности опять же самими пациентами под руководством лечащего вра­ча гаечным ключом на двенадцать. Все это были след­ствия «холодной войны» между Москвой и Курганом, ЦИТО и Илизаровым, в результате которой рождались новые диссертации, а хромые пациенты в расчет не брались.

А какие сестры и нянечки работали в ЦИТО! В те годы советская медицина уже задыхалась из-за отсут­ствия младшего медицинского персонала — зарплата у них была чисто символическая, рассчитанная на пол­ное бескорыстие и альтруизм. Но здесь как-то сумели обойти законы, оплачивали совместительство, и пер­сонал был на высоте.

А вот своего Гринштата не было. Не было психоло- га-практика, человека, который умеет сделать так, что ты поверишь в свои возможности вопреки очевидным обстоятельствам. Я бы даже сказал так: в возможность невозможного.

Мой лечащий врач Александр Яковлевич делал удив­ленные и обиженные глаза, когда я спрашивал, не короче ли у меня после операции получилась нога и будет ли возможность при подвижности колена в пять- шесть градусов отжимать сцепление в автомобиле.

—    Посмотрите на этого чудака! — обращался он к студентам, которым любил меня демонстрировать. — Я сделал все, чтобы вытащить его с того света, а он третью неделю бредит своим сцеплением. Ходить на своих будешь — и скажи спасибо.

Приходила девушка-врач из кабинета лечебной физ­культуры, предлагала делать зарядку: сгиб — разгиб. Осторожно дотрагивалась до больной ноги, укрепляя меня в сознании, что при легком нажиме она сломает­ся в том же месте. С этим страшным ощущением я просыпался по ночам: только бы не сломалась, это программа-минимум, она же — и максимум. Поди знай, что ночные страхи уйдут, а неудобства предстоя­щей жизни, где примитивные ступеньки покажутся тебе Эльбрусом, ты почувствуешь позже, когда процесс ста­нет необратимым.

 

ЗАЧЕМ ЗВЕРЮ МАССАЖ?

Впрочем, вряд ли бы мне тогда помог и Арнольд Михайлович: он, преуспевающий инженер, что назы­вается, с хорошим и прочным положением, сам нахо­дился на перепутье. Разработав систему ремонта обо­рудования для мини стер ств а местной промышленнос­ти, где тогда служил, и получив заманчивое предло­жение стать главным инженером крупного треста, он вдруг круто меняет направление своей деятельности.

Скажите, что общего может быть у инженера, име­ющего дело со станками и оборудованием, и тренера, настраивающего травмированного спортсмена не про­сто на в ос становление утраченных функций организ­ма, а на победы, да еще в спорте высших достижений, в фантастическом мире выдающихся рекордов.

Ничего общего?

Нет, общее есть: это система, методика.

А чтобы их создать, есть два способа: аккумулиро­вать накопленный человечеством опыт или убедитель­но доказать, что традиционные приемы оздоровления организма мало чего стоят.

Здесь предоставляю слово самому Арнольду Михай­ловичу;

—    Вам приход ил ось видеть, как люди выполняют заученный комплекс обычной утренней гимнастики? Ноги прямо, руки в стороны, наклоны туловища и т.д. Всмотритесь — зачастую у них растерянные глаза, движения некрасивы и неестественны. Если человек начинает выполнять нечто, что ему навязали, не объяс­нив самого смысла движений, а значит, не понимая, то делает он всё через «не хочу». Это первый шаг к тому, чтобы стать неким подобием зомби. И еще: вам приходилось видеть, чтобы человек бежал, выбрасы­вая ноги в стороны? Или даже не человек, а, скорее, зверь, животные, которые, как известно, ничего не­рационального не делают. Именно этому неестествен­ному учит аэробика — набор сложных движений, кото­рые в обычной жизни вам абсолютно не нужны. Вспом­ните и подумайте: меняется по нарастающей ритм му­зыки, и вы чувствуете, что за ней не поспеваете, вы начинаете понимать, что движения ваши далеки от красоты (а красиво и многие специалисты не умеют), и в конечном итоге вы получаете дискомфорт вместо ожидаемого, как выражается молодежь, кайфа. Что дальше? Вы потихоньку начинаете терять уважение к себе, ибо рано или поздно ощутите свою неполноцен­ность. Уверяю вас, что интенсивный, с нарастающей нагрузкой в темпе бег на месте даст вам намного боль­ше, поможет восстановить и нарастить мускульную си­стему, а мускулы — главные перегонщики крови. Хо­тите скакать? Скачите, но помните, что здоровья вам это не прибавит.

А тренажеры? Они становятся все более совершен­ными, а уж красивы — дух захватывает. Правда, они требуют простора, большого зала, а еще больших де­нег. Но предположим, что все это у вас есть. У чело­века травмирована мышца руки, руку эту он не в со­стоянии поднять или делает это с большим усилием. А мы в эту травмированную руку с помощью тренажера как бы еще вкладываем дополнительный вес, нагруз­ку. И смотрите, что происходит: группа сильных и здоровых мышц развивается, а слабых, травмирован­ных, наоборот, атрофируется. Другими словами, раз­вивая сильное, мы калечим слабое.

Еще одна «панацея», которая сейчас усиленно про­пагандируется, — массаж. Вернусь к прежнему приме­ру: вы когда-нибудь видели, чтобы животное массиро­валось? Звери бегают, играют, после отдыха и сна раз­ве что потягиваются — всё. Массаж нравится любите­лям понежиться, расслабиться, и слава Богу. Но вы ведь при этом не работаете, ни одна мышца в природе еще не была развита с помощью массажа. Поддержать ее в надлежащем виде массажем возможно, почувство­вать после массажа облегчение — да. Но не более того. Когда человек движется, трудится, в организме выра­батывается молочная кислота, главный корм для роста мышц.

Я учу движениям, которые естественны и просты,

и ваш мозг не будет уставать, как в аэробике, не по­спевая за замысловатыми ритмами.

Но и простоте надо учиться, а главное — ее понять...

Признаться, всякая категоричность меня настора­живает: мир ведь многообразен, так почему же оздоро­вительные методики должны быть втиснуты в тесные рамки одного способа, пусть и привлекательного?

Не сразу все постигается. Главные уроки оказались впереди.

 

 

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в ней делается попытка разобраться в парадоксальном вопросе: имеет ли медицина отношение к здоровью человека?

 

Начну с того, чем кончил предыдущую главу: ка­тегоричность Гринштата в отстаивании своего метода заключается не в огульном отрицании общечеловеческого опыта. Он как бы говорит собесед­нику: «Вы считаете себя здоровым и просто хотите под­держивать форму — делайте то, что находите нужным. * Но если ваш организм начал давать сбои, не теряйте попусту времени, с помощью моей методики вы достиг­нете результата быстрее, и он будет более эффективным».

Эта его уверенность базируется на многолетних на­блюдениях: идея не свалилась на голову ньютоновским яблоком — он, можно сказать, ее выстрадал вместе со своими подопечными. А теперь, когда его поклонни­ки, видя результаты труда (именно труда, а не чуда!), порой восклицают: «Арнольд, ты гений!», тренер скром­но парирует: «Я не гений, просто я работаю с гениаль­ными людьми». При этом он имеет в виду не спортив­ные достижения своих подопечных, а всех, кому по­могает, будь то балерина, которой после травмы в Лон­доне велено было семь недель лежать без движения, а

она под руководством Гринштата через две уже танце­вала, или домашняя хозяйка, в силу бытовых обстоя­тельств махнувшая на себя рукой, закомплексованная, погруженная в хаос депрессии, а теперь улыбающаяся солнцу, траве и вечернему туману над рекой. Я упо­минаю не абстрактных людей, а конкретных, с имена­ми и фамилиями, которых видел лично или разгляды­вал и слушал в видеозаписи из домашнего архива тре­нера. Но называть буду тех, кто, как говорится, на слуху у всех, дабы не загружать читателя лишней ин- ф ормацией.

Мне кажется, о своей гениальности, а тем более силе («Я не сильный, я работаю с сильными людьми»

—   еще одно утверждение Гринштата) все эти люди вряд ли догадывались, пока он им это не доказал на их собственном примере.

Кстати, о гениях. На украинском телевидении в те годы была любопытная программа — «Гении третьего порядка». Имеется в виду, что гении порядка первого

—    это те, кто признан при жизни, второго — после отбытия в лучший мир, ну а последние якобы настоль­ко парадоксальны в своих взглядах, что не будут вос­требованы никогда.

Передача Гринштату нравится, наверное, потому, что ему еще раз выпала возможность высказаться перед массовой аудиторией. Мне тоже нравится, как и о чем он говорит, хотя под эту рубрику Арнольд никак не подходит. Ну, это такие кокетливые журналистские штучки: мол, нашли то, о чем вы слышать не слышали и чего видеть не видели.

Здесь все не так: кто хотел, тот находил.

 

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ СЕБЯ САМ

Этот тип людей широко известен в западном мире. Просьба не путать с самородком, самоучкой или вун­деркиндом. Талант не обязательно просматривается в колыбели, а человек, который нигде и ничему не учил­ся и вдруг что-то умеет, может демонстрировать свои чудеса разве что в цирке. Люди, которые «сами себя сделали», подчинены как бы собственному внутренне­му планированию: они ставят себе цели, ограничен­ные временем, и идут к ним с упорством скалолазов, преодолевающих стену. Арнольд временем себя не ограничивал. Он шел к цели интуитивно, вряд ли даже зная о таком способе самосовершенствования.

В детстве Арнольд больше всего ненавидел две вещи: медицину и педагогику. Случилось так, что в двенад­цать лет он остался наедине с умирающей матерью (его отец погиб в Отечественную войну). После уроков бе­жал в аптеку за очередной порцией пиявок и кисло­родными подушками. Пиявки давали только передыш­ку, а лужи крови на полу стоят перед его глазами до сих пор. Его доводило до отчаяния бессилие медиков, а казенные слова в школе слабо доходили до созна­ния, ведь порой он не спал по трое суток, когда у матери случался очередной приступ.

Мать умирала мучительно и долго, счет инфарктам уже был потерян. Арнольд похоронил ее, когда ему исполнилось семнадцать лет и он уже работал учени­ком слесаря.

Случаются чисто внешние совпадения, которые тем не менее сближают людей и очень помогают их по­нять. Я всего-то на семь лет старше Арнольда Михай­ловича, рос в послевоенные годы, и эта разница и теперь мне кажется колоссальной. Моя мать умерла в том самом Кировограде, где много лет спустя городс­кие власти чествовали спасителя и наставника своего чемпиона. Умерла от туберкулеза, и я до сих пор не могу понять, почему врачи не смогли помочь ей с по­мощью примитивного пневмоторакса, который через пять лет спасет жизнь мне. Годы спустя добрые соседи мне будут объяснять, что она боялась всякого хирурги­ческого вмешательства. Но ведь на то и врач, чтобы убедить больного, не так ли?

А в Киеве, на улице Артема, где восстанавливали здоровье пациенты Гринштата, после смерти матери я проучился шесть лет в специальной школе-интернате с английским языком преподавания, самом первом такого рода учебном заведении в стране. Я бы не стал затруднять читателя фактами из собственной биогра­фии, если бы не одно обстоятельство, имеющее отно­шение к теме книги: рядом с нашей школой в кельях Покровского монастыря размещался военный госпи­таль, где еще лет пять после войны людям, искалечен­ным жестоким огнем и металлом войны, врачи пыта­лись придать человеческий облик. Это был госпиталь челюстно-лицевой хирургии, а его пациенты — обго­ревшие, изуродованные танкисты, летчики, почему- то им доставалось больше других. Любопытно, что ни одного из моих товарищей это соседство не подвигло к милосердию и избранию профессии врача. А было нас больше двухсот человек, и у всех отцы погибли на фрон­тах Отечественной войны. Видимо, для такого выбора нужно нечто другое.

Но вернемся к выбору, который в конце концов сделает Арнольд.

Может, по контрасту с домашней больничной об­становкой и школьным занудством его страстно манил спорт. Скорее всего, то была естественная тяга к здо­ровым, сильным, а потому и красивым людям. Поче - му-то он увлекся греблей на байдарке, но занятие было не по силам ослабленному, да и никогда не евшему досыта подростку — весло выпадало из рук. Ничего не получалось.

Индустриальный техникум мало чего добавил к спорту, разве что мясо наросло, жизнь налаживалась, голодное детство уходило в туман воспоминаний. А вот в институте легкой промышленности, куда посту­пил сразу после техникума, он увлекся горными лы­жами, а в горах его интересовала не столько техника скольжения, сколько то, как люди почти на ровном месте получают травмы. Он попытался лечить вывихи и ушибы, оказывать первую медицинскую помощь — у него это получалось чисто интуитивно, да и пять лет возле кровати больной матери — такой опыт не забу­дешь.

Со второго курса его взяли в армию, разумеется, еще в ту армию, что не знала дедовщины и из которой люди возвращались если не с новыми знаниями, то хотя бы с навыками и не жалели о загубленных моло­дых годах. Там полковые начальники заметили его тягу помогать, сострадать людям, и, пройдя соответствую­щую подготовку в учебном отряде, Арнольд стал сан­инструктором полка. Напомню, служили в ту пору три года. Более того, в нем снова проснулся интерес к спорту. Горными лыжами часть, стоявшая на равни­не, не увлекалась, но, когда понадобилось отстоять ее честь в фехтовании, Арнольд, не державший до того в руках рапиру, три месяца так увлеченно работал с ней, что стал бить признанных мастеров из соседней дивизии.

Это качество — взяться за ранее неведомое и дока­зать себе, что можешь и это, — осталось в нем на всю жизнь. Несколько лет назад он начал играть в теннис, не знаю точно почему: то ли хотел доказать жене, в прошлом профессиональной теннисистке, да и сейчас играющей, что может и это, то ли потому, что при­нялся приобщать к теннису дочь, а жена, по его мне­нию, играет «в старом стиле». Но факт, что играет он интересно и мощно, — могу судить, насмотрелся и кое-что в этом понимаю.

Итак, Арнольд служит инженером, но все вечера и выходные проводит на стадионе, а чаще на велотреке

—    его заметил знаменитый в прошлом велогонщик Ле­онид Колумбет, который тренирует сборную команду республики. Он одним из первых понял возможности Арнольда, хотя ни он, ни сам Гринштат в ту пору вряд ли сформулировали бы, в чем эти возможности могут заключаться. Это начало 80-х годов.

Но чтобы помогать тренеру даже на безвозмездных началах, человек должен иметь соответствующее обра­зование, на худой конец какой-нибудь дипломишко, то, что у нас называется «корочками». Гринштат учит­ся на курсах массажистов, овладевает общим и спортив­ным массажем, а поскольку ничего не умеет делать спустя рукава, то и в этом деле становится «профессо­ром». Вспомните, что он о массаже думает сегодня, это мнение человека, знающего и это дело.

У него уже достаточно большой круг знакомств в спортивном мире и прекрасный контакт со спортсме­нами — человеческий и психологический, но пока еще только интуитивный, не осмысленный. В ту пору ему попала в руки книга Владимира Леви «Искусство быть собой», и, прочитав ее два раза подряд, он понимает, что этим искусством в какой-то мере владеет.

Знает, умеет, но ему не хватает еще одних «коро­чек». Новые друзья устраивают его на курсы повыше­ния квалификации (естественно, в порядке исключе­ния) в Харьковский институт гигиены в промышлен­ности, где проходят переподготовку психологи, и Ар­нольд получает бумажку на право вести занятия по ауто­генной тренировке. Добавлю, что он продолжает ра­ботать инженером, а все остальное пока «хобби», на которое уходят отпуска и отгулы.

Здесь следует прерваться, чтобы рассказать об од­ном случае, который, как мне кажется, мог увести Арнольда Михайловича достаточно далеко, но в сто­рону от основной магистрали.

История эта просто фантастическая: знаменитый прыгун на батуте Игорь Гелимбатовский закрутил на тренировке сальто в четыре с половиной оборота и приземлился на голову! Спортсмен получил тяжелую травму — у него стерлась пространственная память. Ему дают команду прыгать вперед, а он прыгает назад. Ста­нет на батут и стоит. «В чем дело, Игорь?» — спраши­вает тренер. «Да я уже все сделал». То есть совершен­но не помнит, что делал (или не делал) минуту назад.

Целый год с ним бились тренеры — не хотелось терять даровитого спортсмена. Арнольд поставил его «с головы на ноги» за два месяца. Именно через такой срок Игорь выступал на мировом первенстве, где зара­ботал три медали.

На вопрос, как это ему удалось, Арнольд отвечает односложно:

—  Я его включил.

«Как это — включил? Если он такой «включаемый», как вилка в розетку, то почему целый год бился его тренер, но так и не смог заставить спортсмена вер­нуться в прежнее состояние?» — недоумевал я.

Арнольд молчал, что бывает с ним крайне редко, может, только в те минуты, когда он чуть откинется в кресле и, не меняя позы, закрыв глаза, три минуты позволяет себе расслабиться. Он как бы поощрял со­беседника на самостоятельное мышление.

И я понял. Конечно, он обладает сильным биопо­лем и, захоти, мог бы стать модным экстрасенсом, лечить многочисленные аудитории «оптом», сделать себе блестящую карьеру и заседать, как Кашпировс­кий, в республиканском парламенте — благо эра экст- расенсизма только наступала.

К счастью для себя, а больше для окружающих, он этого не сделал, поскольку лучше других понимал: чело­век не рубильник, включил — выключил. Человек есть гармоничное соединение психического и физического, он может и должен помогать себе сам. Нужно только под­сказать, что и как ему следует делать, как познать самого себя.

Это только пишется быстро, да и то не всегда. В жизни человек пробивается к своему делу, к цели от­нюдь не через райские кущи — колючек и шипов на этом пути больше, чем благоухающих цветов.

Арнольд, видимо, порядочно ободрался, пробива­ясь к профессии, не существовавшей тогда ни в одном штатном расписании, — тренер-психолог.

 

 

НАСОСНЫЕ СТАНЦИИ ВАШЕГО ОРГАНИЗМА

Гринштат все-таки инженер, и многие мысли и примеры, связанные со здоровьем человека, он берет из той, своей первой профессиональной жизни.

—   Из Уренгоя в Европу тянется нитка нефтепрово­да. Представляете, сколько нужно насосных станций, чтобы она шла беспрепятственно на расстоянии в ты­сячи километров? А теперь подумайте: может наше сер­дце протолкнуть кровь через сто тысяч километров ка­пилляров человеческого организма? Конечно, ему не под силу, и эту работу выполняют мышцы. Мышцы и являются насосными станциями. Хорошо развитые мышцы доставят кровь во все необходимые точки, а она главный лекарь — приносит питание и уносит про­дукты распада. А это значит, что травмированный че­ловек должен не лежать, а двигаться. А у нас как: тем­пература тридцать семь и две — в постель на три дня и бюллетень в зубы. Ну и чего добились? Через два дня у него начнет плохо работать желудок, будет кружиться голова, и еще неделю он будет приходить в себя. А я ведь даже инфарктников поднимал...

Гринштат — прекрасный оратор, он говорит убеж­денно и страстно, ему и безнадежный пессимист пове­рит. Но вот представляю себе такую картину. Арноль­да друзья привезли в больницу к коллеге, тренеру, — человек упал с четвертого этажа, компрессионные пе­реломы, больше месяца неподвижности. Уже образо­вались пролежни, перистальтика нарушена, началось воспаление легких, желудок не функционирует. И ко­нечно, депрессия, врачи потеряли надежду, а боль­ной тем более. И вот приезжает какой-то неизвестный человек и предлагает с помощью несложных гимнасти­ческих упражнений поставить больного на ноги!

Можете себе представить, что сказали по этому по­воду врачи.

Гринштат и сам это понимает, а потому предлагает забрать больного домой. У него уже есть опыт подоб­ных реабилитаций, разве что люди не были в таком тяжелом состоянии. Конечно, был риск. Для Гринш­тата. Больному терять уже было нечего. Наверное, врачи согласились с радостью.

Сейчас этот тренер занимается своим любимым де­лом. Но он еще долго ходил на занятия к своему спа­сителю: поврежденный позвоночник требовал посто­янных нагрузок.

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

где говорится о технологическом процессе восстановления человека после травм и где можно ознакомиться с некоторыми упражнениями

Где-то я вычитал совсем недавно, но не помню, где именно, будто в Китае существовал закон (ско­рее, традиция), по которому человек, спасший другого человека, становился ответственным за его жизнь до самого ее конца. То есть, как я это пони­маю, спас человека, изменил его судьбу — так бери на себя ответственность за всю его дальнейшую жизнь.

Если это не притча, не байка, не легенда, то судь­бе самого спасителя, с одной стороны, можно позави­довать, а с другой — стоит призадуматься: не знаю, как там было в Древнем Китае, но у нас в наше время и на три дня вперед не загадаешь, не то что на всю оставшуюся жизнь.

Я это к тому, что у Спасателя Арнольда счет лю­дей, которых он поставил на ноги в смысле перенос­ном и прямом, идет на десятки, и он всех помнит, и если даже в их дальнейшей жизни участия не прини­мает, то, во всяком случае, за их судьбами следит, интересуется.

Но о ком бы конкретно ни шла речь, Арнольд Ми­хайлович не преминет вспомнить Оксану Омельянчик, хотя это давняя история, на нее уже наложились дру­гие, может, и более впечатляющие.

Так почему Оксана? Самая из его подопечных име­нитая?

Действительно, целая коллекция «серебра» да «зо­лота». Одна из первых зримых, впечатляющих удач? Тоже правда.

Правда, но не вся.

 

«ЗОЛОТАЯ РЫБКА»

История Оксаны утвердила его в собственных на­блюдениях, еще не оформившихся выводах. Они, спортсменка и тренер-психолог, осмелюсь предполо­жить, в равной степени помогли друг другу. Только Оксана в награду получила успех и признание, выра­женные в медалях, званиях и славе, а Гринштат — еще одно подтверждение парадоксальной истины, что ре­зультат и успех, по мнению некоторых «деятелей», вещи разные.

Оксану в команде гимнастов Союза 1984 года счита­ли «золотой рыбкой», но не потому, что у нее име­лись награды такого достоинства, а пока что за потен­циальные возможности. А тут перетрудила руки и за­работала асептический некроз локтевого сустава. И это у гимнастки, которой предстояли выступления на ми­ровом первенстве!

Арнольд работал вместе с тренером Оксаны — Та­тьяной Перской, а потому здесь требовалось как бы двойное доверие: и Оксана, и Татьяна должны были вручить Гринштату свои судьбы.

Вручили — и не ошиблись.

Но в спорте, как, впрочем, и в жизни, если не ошибается один, значит, просчет случится у другого. Все не могут быть победителями. В команде СССР на травмированную Оксану «не рассчитывали», а она возьми и выиграй. Тут бы порадоваться и воздать должное как спортсменке, так и тому, кто ее восстановил и подготовил.

Но как скучна была бы жизнь без интриг!

Так спортивное руководство и поступает: Гриншта­та потихоньку оттирают от Омельянчик, на базу на озе­ре Круглом, в Подмосковье, где тренируется команда, вход ему воспрещен.

Как поступает в таком случае нормальный человек? Садится в поезд и уезжает в свой родной Киев, тем более что на Кубке СССР команда уже посыпалась и можно только позлорадствовать тупости спортивного руководства.

Но Арнольд остается и продолжает работать с Окса­ной в полной тайне: то она к нему приезжает, то он к ней. Нелегальный тренер, подпольщик! Не знаю, не слышал, были ли еще такие случаи в истории спорта. Оксана тем не менее завоевала абсолютное первенство, поделив на чемпионате мира первое место со знаме­нитой Шушуновой — тоже не частый в спорте случай.

Давно уже нет ни сборной СССР, ни самой держа­вы, интриги перешли в региональные плоскости. За­чем вспоминать? Вспоминаю не для того, чтобы спус­тя два десятилетия каждой сестре раздать по серьге, меня интересует характер человека, а в этой истории он налицо.

Но все-таки, как удалось серьезно травмированной спортсменке обойти здоровых и сильных соперниц?

Арнольд объясняет:

—   Когда локомотив потерял тормоза, остановить его можно только на той же скорости. Так и с организмом человека, потерпевшего крушение: его следует восста­навливать на привычном данному человеку энергети­ческом уровне. В тот период Оксана работала про­центов на пятьдесят больше, чем ее товарищи по ко­манде. Отсюда и успех.

Еще из Гринштата, почти цитата:

—   Я создал технологический процесс восстановле­ния человека после тяжелых травм, а также подготовки обычного здорового человека к активной деятельнос­ти. Это регулируемая и дозируемая нагрузка (кому сколько отмерить — мое «ноу-хау»), уверен, что ана­логов в мировой практике этой технологии пока не существует. Впрочем, свой метод я уже запатентовал.

Спр ашиваю:

—   Можно ли это понять таким образом, что методи­кой без вашего участия воспользоваться невозможно?

—   Я бы разделил это: то, что я лично могу и делаю, составляет десять процентов, а методика — девяносто. И здесь важно уточнить вот что: моим оппонентам слож­но понять, что с помощью таких вроде бы простых движений можно добиваться мировых результатов. А я уверен, что простые движения и есть самые сложные. Недаром пророк Мухаммед, как утверждают, учил кре­стьянку правильным движениям при подъеме ведра воды из колодца. Казалось, чего уж проще?

Кстати, я видел в записи на видеокассете, как на одной из лекций Арнольд Михайлович поочередно при­глашал трех человек разного возраста и пола из этой аудитории и предлагал попробовать бег на месте. Не буду комментировать их попытки, поскольку сам так не смогу. А потом Гринштат пригласил свою малень­кую дочь Анечку показать, как это следует делать на разных скоростях и частотах. Публика была в восторге.

К «десяти процентам» мы еще не раз вернемся, а пока я снова поехал на занятие группы, чтобы постиг­нуть на практике остальные девяносто, составляющие как бы основу самой методики.

 

«НАУЧИШЬСЯ ХОДИТЬ И ПРИСЕДАТЬ - И ТОГДА ХОТЬ В КОСМОС»

Группа эта по составу совсем иная, чем та, кото­рую я наблюдал на улице Артема, когда впервые по­знакомился с Гринштатом. В о-первых, все они вместе работают (какое-то акционерное общество, занимаю­щееся финансами); во-вторых, только одной даме сорок девять, в чем она и призналась с гордостью, поскольку считает, что выглядит моложе (и правильно делает), ос­тальным примерно от 20 до 35; в-третьих, они занимают­ся на открытом воздухе, на теннисных кортах Централь­ного стадиона, и от места работы это всего метров трис­та, правда, нужно взбираться на крутую горку.

Занятия начинаются около часа дня, перед обедом, проходят три раза в неделю, и явка, думаю, здесь сто­процентная, поскольку за полгода люди уже привыкли, как они говорят, «заряжаться» (какая бы ни была фирма

—    «крутая» или не очень, а работа все-таки однообраз­ная — компьютер, факс, телефон и прочая привязка к столу). А еще рядом на корте гоняет теннисные мячи сам президент компании со спарринг-партнером Ирой, же­ной Арнольда, и, видимо, поглядывает изредка на ак­тивность своей команды, убежденный Гринштатом, что если человек хорошо работает на спортплощадке, так он контору и за компьютером не подведет.

В группе — 15 — 17 человек, мужчин меньше трети, тон задают, видимо, как и на работе, женщины.

•    Занятие начинается с вибрации (фото 1). Свобод­но вибрируют руки и все тело, ноги при этом чуть согнуты в коленях. Упражне­ние продолжается 4 — 5 минут.

Эта разминка, считает Гринш­тат, хорошо действует в любом случае, она как бы поощряет вас к дальнейшим активным действиям, к энергичному дви­жению. Повибрировав, проще говоря потрусившись (скажем, после сна, сколько у вас хва­тит выдержки и терпения), вы ощущаете призыв к дальней­шим действиям, если даже не намерены делать последующие

упражнения. Вы ощутите это в своей походке на коротком пути от квартиры к останов­ке общественного транспор­та. Попробуйте, не пожале­ете. А перед занятием с большими нагрузками, на котором мы присутствуем, это просто необходимо.

•     Дальше — бег на мес­те (фото 2). Темп пока нор­мальный. Не думайте, что это просто — выдержать пять минут. Мне они показались вечностью.

•                                                                   Третье упражнение без перерыва после бега — мощная ходьба на месте, когда ступня с силой буквально припечатывается к асфаль­ту, да так, что кажется, будто от земли по ногам идет электрический ток. Гринштат называет это упражне­ние «Шагами легионеров», утверждая, что именно так часами шли римские легионеры и при этом не устава­ли — кровь циркулировала усиленно. Ему виднее, он все это многократно проверял на себе.

•     Четвертое упражнение — опять бег на месте, но уже интенсивный, в максимальном темпе, с макси­мальной частотой, хотя все упражнение длится 30 се­кунд. Темп, повторяю, на пределе индивидуальных возможностей.

Короткая пауза, во время которой идет торг: на ка­кое время сделать еще один забег на месте. Арнольд предлагает минуту, кто-то — полторы, тридцатипяти­летний, плотного сложения блондин Сергей предлага­ет две. На две решаются еще семь человек, остальные — на полторы, скромно. Сергей будет «заводящим», он становится лицом к остальным, выстроившимся в две шеренги, семерка энтузиастов — в первой.

Две минуты интенсивного бега из семи человек вы­держали четверо, но полторы минуты — все.

Пауза на замер пульса. В среднем у всех после на­грузки — 180—200. Только у одной девушки, кажется, самой молодой, всего 130. Но Оксана и работает се­годня вяловато, неважно себя чувствует. Я разговари­вал с ней после занятий: самочувствие улучшилось, вялость как рукой сняло.

Через 2 минуты снова проверка пульса — почти у всех 120, значит, восстановились.

•      Далее — отжимание на руках лицом вниз, затем лицом вверх, так называемая «Панель». Упражнение известное, привычное, входит в различные комплек­сы. Но у Гринштата его выполняют тоже оригинально

—    не на количество отжимов и не на быстроту, а мед­ленно, на время. Тридцать секунд вниз, тридцать вверх. Это довольно непросто — попробуйте, убедитесь. А если не 30 секунд, а минуту? Вот и покажется она вам на первый раз вечностью. Впрочем, и на второй раз тоже, если вы совсем новичок.

•     Упражнение на приседание. Арнольд называет его грубовато — «подлючим». Минуту длится приседание, медленное опускание, пока не коснетесь пола тем са­мым местом, а потом целую минуту подъем — упраж­нение действительно подлючее, название определено точно. Во время подъема Арнольд флегматично отсчи­тывает по секундомеру время:

—     Ну, еще двенадцать секунд!

Вижу, как почти у всех, что называется, дрожат коленки. Молодой футболист киевского «Динамо», с которым я познакомился случайно (тоже воспитанник Гринштата), с гордостью сообщил, что его личный рекорд — 5 минут. Представьте, а лучше попробуйте, но к рекорду не стремитесь, это ни к чему, если опять- таки вы новичок. Футболисту 23 года, охотно верю, но хотелось бы и самому при этом поприсутствовать. Ибо его коллега и дружок из закарпатской «Буковины» одну минуту одолел с большим трудом. Это я наблю­дал. Но у него своя проблема. После надрыва мышцы бедра лежал в знаменитом киевском Институте герон­тологии (перешли на спортивную молодежь — рынок диктует смену контингента?), получил блокаду из ста тридцати уколов, в результате боли перешли в область спины. Арнольд поправлял его неделю. Теперь футбо­лист едет домой, чувствует себя нормально, но гово­рить о своем состоянии подробно не хочет, мне кажет­ся, сам не верит в чудо или боится сглазить.

Кстати, в этой группе, отнюдь не спортсменов, проходила предолимпийскую подготовку член сборной команды Украины по спортивной гимнастике Оля Тес- ленко. В прошлом году после тяжелой травмы ее уже собирались перевести, как говорит Арнольд, «на дру­гие рельсы», не спортивные. Но после работы с Грин- штатом она привезла с чемпионата мира в английском Бирмингеме бронзовую медаль за выступление в ко­манде и «серебро» за выступление на брусьях. На брев­не она оказалась шестой. А вот в олимпийской Атлан­те это бревно принесло ей пятое место. Думаю, что для человека, которого из большого спорта практичес­ки списали, это подороже всякого «золота».

Но что-то я отвлекся. Тем временем занятие закон­чилось (еще о нескольких упражнениях, которые я уви­дел в другой группе, расскажу позже). Все отправи­лись в душ.

—    Вот овладеете этим «подлючим» приседанием — и хоть в космос, — напутствует Арнольд.

На солнце сегодня тридцать. С прилежного Сергея пот стекает не ручьями, а уже потоками, но глаза сия­ют, а это все-таки зеркало души. Когда он отходит на почтительное расстояние, Гринштат мне говорит:

—    Поверьте, этот парень на первом занятии хлоп­нулся в обморок. Вот до чего себя довел — работа на износ, и никакого движения. А сейчас хоть куда. Я бы его по телевизору показывал, да и всю эту команду.

Будь на то моя воля, я бы тоже так сделал.

Помните Николая, делового человека, получивше­го травму в командировке в Южной Африке? У меня его история из головы не выходит. В мае швейцарские коллеги Николая по бизнесу заказали ему уни­кальную коляску для передвижения и в конце июля должны были привезти ее в Киев. Однако Николай в начале августа слетал в Швейцарию сам, в команди­ровку по делам фирмы. Разумеется, без коляски. Она ему, слава Богу и Арнольду, уже не потребуется. И все это, заметьте, произошло за одно лето, которое, уверен, он запомнит на всю жизнь.

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

из которой читатель узнает о том, как обрести душевный комфорт, и научится еще одному способу дыхания

Тогда, после занятий на стадионе, прошелся с дву­мя дамами, уже принявшими душ и поправив­шими прически. Хотелось поговорить вдали от «ока Гринштатова», но совсем не потому, что я испы­тывал какое-то недоверие к тому, что он делает. Про­сто хотелось услышать ответы без подсказки, а отдель­ные учителя, как известно, любят подсказывать учени­кам, обучая их таким образом четче формулировать свои мысли. Одной из моих собеседниц была та самая мо­лодая сорокадевятилетняя (через месяц будет круглая дата, и она подходит к ней в хорошей форме) Лариса. Ни утренней гимнастикой, ни тем более спортом ни­когда до тренировок в этой группе не занималась. Раз­ве что в школе. Как себя ощущает после почти полу­годовых занятий?

Лариса:

—    Полное ощущение раскованности, свободы. А была я какой-то замотанной, я бы даже так определи­ла: замороженной. Меня теперь не задевают всякие мелочи, вытекающие из ежедневной суеты жизни. Я научилась трезво смотреть на жизнь вообще и на свои возможности в частности. А еще греет общая атмосфе- paдоброжелательности, царящая на занятиях! Мне ка­жется, мы стали по-другому относиться друг к другу.

Лена (ей двадцать пять, подтянутая, спортивная):

—   Я днями сижу за компьютером, стала побаливать спина. Чем я только не занималась — и теннисом, и аэробикой. В аэробике мне нравился эмоциональный взрыв. А здесь к концу занятий я ощущаю и физичес­кий взрыв энергии, и эмоциональный. Вот такая гар­мония меня вполне устраивает...

Я отчего-то настроился больше услышать об их фи­зическом самочувствии, а они все больше о душевном комфорте, но это, в общем-то, понятно.

Несмотря на разницу в возрасте, обе женщины от­носительно здоровые, и их счастье, что своевременно попали, что называется, в хорошие руки.

Выслушав мои умозаключения, Арнольд по привыч­ке к неожиданным сравнениям философски заметил:

—   Знаете, мало иметь породистую лошадь — за ней нужно ухаживать, купать, чесать, тренировать и вооб­ще воспитывать. Про лошадь все помнят, а про себя не всегда. Мне крайне важно, чтобы в процессе обще­ния со мной человек познал себя, свои возможности.

Бывший министр здравоохранения Российской Фе­дерации (не знаю, как уж их там отбирают, но, по- видимому, не случайно нашли не хирурга, не терапев­та, а именно психиатра. Видимо, готовили страну к пред­стоящему дефолту) в одном из своих интервью так оп­ределила, из чего складывается здоровье россиян: 15 процентов — генетика, то есть наследство от наших родителей; 15 процентов зависят от современного со­стояния медицины; а остальные 70 — это образ жизни.

У Гринштата свой расклад: 20 — он отдает генети­ке, столько же социальному положению (что человек ест, в каких условиях проживает, доволен ли работой и т.д.), 8—10 процентов отпускает медицине, которую особенно не жалует, а остальные 50 процентов опре­деляет так: как человек сам на себя смотрит. Другими словами, знает ли он себя или нет. Можно, конечно, с ним поспорить, можно и циф­рами подвигать, скажем: смотря какая медицина, в какой географической точке мира. И куда отнести та­кое распространенное у нас явление, как отсутствие того-сего — от примитивных лекарств до одноразовых шприцев в начале 90-х до безумного их подорожания в наши дни, — к медицинскому или социальному бло­ку? Но в основе своей он прав, а станете спорить, он вам скажет: «К участковому врачу за чем приходят? За бюллетенем. К профессору? За диагнозом. Ко мне — только за здоровьем».

Он даже вывел свой закон: здоровье человека состо­ит из трех частей:

КРАСОТА МЫШЛЕНИЯ,

КРАСОТА ДВИЖЕНИЯ,

КРАСОТА ОБЩЕНИЯ.

Красиво, ничего не скажешь. Так и видишь перед собой идеального человека. Таковой в природе, к со­жалению, большая редкость, что-то из Красной кни­ги. Но ведь это не так важно. Важно к этому стремить­ся, ведь цель — ничто, а движение — все.

Но это уже из другого философа, который о движе­нии крови в организме, кажется, совсем не задумывался.

И вполне логичным показалось мне признание Ар­нольда Михайловича:

—   Знаете, мне впервые стала понятна эта фраза из Библии: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Это мог сказать только человек, досконально себя по­знавший, иначе он не стал бы давать таких наказов.

Естественно, что после наблюдения за занятиями у меня возникали не только философские вопросы, но и вполне практические.

Например, почему и в закрытом помещении, и на открытом воздухе Арнольд практикует бег на месте? В спортзале, где скользкий пол, застоявшийся воздух и плохое освещение, бегать по кругу — скучнейшее и не совсем здоровое занятие. Но здесь, на стадионе, где полно подходящих дорожек, а сама погода призывает?

Объяснение получилось неожиданное.

 

ДЫХАНИЕ ПО ГРИНШТАТУ

Если помните, специально для Арнольда Михай­ловича (очевидно, вместо признания и положенных наград за восстановление известных спортсменов) была придумана должность — тренер-психолог. Это сейчас в интересах дела можно выдумать все, что позволит фантазия, скажем сантехника -электронщика, лишь бы краны функционировали, а в те недалекие времена штатное расписание было некоей священной коровой и доить ее можно было с разрешения таких верхов, что с грешной земли их и не видно было. Никаких допол­нительных материальных благ должность не предусмат­ривала, но как бы давала право одновременно втор­гаться и в мышцы, и в сознание. Омельянчик страдала некрозом локтевого сустава, а вот известный тяжелоат­лет, человек сам по себе конфликтный, так переру­гался с тренерами, спортивным руководством, судья­ми и со всеми на свете, что стал в результате испыты­вать страх к штанге и, даже если стоял «детский» для него вес в сто килограммов, не мог к ней без трепета подойти.

Вот именно в таких случаях требовались талант и опыт Гринштата: переадресовать беспричинную ярость спортсмена к ни в чем не повинным людям на эту вдруг ставшую грозным пугалом железяку. Да еще при этом прибавить к прежним результатам. И Арнольд это сде­лал.

Говорить об этом Арнольд не любит, но могу себе представить, какую зависть вызывали его успехи у кол­лег, и не только у менее удачливых. В отравленном этой завистью воздухе висел вопрос: «Почему, собствен­но, он, не имеющий даже высшего физкультурного образования?»

Но не из-за них, а только потому, что уже не видел возврата к своей инженерной деятельности, а выбрал окончательно другую стезю, Арнольд поступает на вто­рой курс института физкультуры, а параллельно рабо­тает в школе высшего спортивного мастерства, где у него появился собственный кабинет площадью в во­семнадцать квадратных метров. Здесь и рождалась его система, отрабатывались комплексы упражнений, тща­тельно фиксировались результаты. Спортивное руко­водство города и республики присылало спортсменов

—    либо получивших травмы, либо требовавших довод­ки в технике исполнения в своем виде. Брал он и тех, кто просто ему импонировал, и когда он видел, что можно этому человеку помочь.

С этой маленькой площади он и начал собирать свой богатый урожай.

И если вначале у Арнольда занимались два-три че­ловека одновременно, то со временем в его комнатку набивалось и пятнадцать — людская молва в нашей стра­не была и еще долго останется лучшей рекламой, с ней никакому телевидению не тягаться, а это, напом­ню, происходило в «дорекламную эпоху», — вот и прак­тиковался бег на месте, на такой площади разогнаться было некуда.

Да и незачем! Ведь Гринштату требовалось задать темп на пределе индивидуальных возможностей, а это означает, что в отдельных случаях стометровку следо­вало бы преодолевать за девять секунд. Но ведь так пока никто в мире не бегает, да и вряд ли когда-нибудь в обозримом будущем побежит. А при беге на месте та­кую нагрузку создать возможно, даже в течение целой минуты и больше, я это наблюдал не один раз. Грин­штату ведь в конечном счете необходимо добиться ак­тивной циркуляции крови, а не установить рекорд в беге, для чего нужна специальная, совсем другая под­готовка.

Но ведь бег — это не только нагрузка на ноги, руки, корпус, но еще и выработка правильного дыхания. Спе­циальных упражнений для дыхания я у Арнольда на занятиях не наблюдал. Разве что после двух-трех уп­ражнений по его команде вся группа довольно гром­ко, резким движением корпуса как бы выталкивала из

груди воздух, и окрестности оглашались многоголосым «хэ». Но Гринштат эту команду подавал и в других случаях, «по поводу» — когда, например, кто-то за­паздывал и поспешно присоединялся к занятиям, под­ходил какой-нибудь знакомый Арнольда или просто любопытствующие, если дело происходило на откры­том воздухе. И я принял сей звук за групповое привет­ствие, некий фирменный знак особого племени, ра­дующегося собственному здоровью.

•    Но я оказался неправ, и вы можете внести в свою копилку еще одно упражнение — дыхательное (фото 3), которое поможет вам раздышаться, что называется, полной грудью.

Гринштат согнул руки в локтях, поднял их на уро­вень груди и с резкими поворотами корпуса вправо и влево произвел десятка полтора таких «хэ» и при этом, как писалось в старых романах, ни один мускул не дрогнул на его лице. (На фото 4 Гринштат показыва­ет, насколько должны сгибаться колени при повороте в дыхательном упражнении. В исходном положении ноги выпрямляются.)

Фото 3

—   Попробуйте, — предложил он мне, — и только выдох! — И улыбнулся: — Это и есть дыхание по Грин- штату.

—   Я попробовал и где-то на пятом рывке остановился, с дыханием у меня вообще на­пряженно. Однако и после та­кой малости вдруг задышалось, что называется, полной гру­дью, будто до того я и не ды­шал вовсе, что стараюсь де­лать, когда иду по Долгоруков­ской, где когда-то находилась редакция журнала «Физкульту­ра и спорт», — самой загазо­ванной улице в Москве.

Гринштат одобрил:

—   Больше и не надо. При­бавляйте потихоньку и почувствуете вкус. У вас есть собака? Обратите внимание, вот так они дышат, а если быть точным, не дышат, а выдыхают.

Недавно попалась на глаза публикация: результаты исследований учеными воздушного слоя над Москвой. Количество кислорода, оказывается, уменьшается на один процент в год. Если дело и дальше пойдет таки­ми темпами, нам всем лет через пятьдесят придется дышать по Гринштату. Или по-собачьи.

Как кому больше нравится.

 

 

ГЛАВА ПЯТАЯ,

благодаря ей читатель убедится, что талантливый человек может рассчитывать только на собственные силы, а не ждать помощи государства или манны небесной

Итак, мне удалось узнать о многих людях, обя­занных Гринштату как бы вторым рождением. Естественно, в первую очередь меня интересо­вали спортсмены, в разное время и в разных обстоя­тельствах получившие травмы, по большей части не совместимые с продолжением их профессиональной деятельности. Впрочем, восстановленные спортсмены

—     это как бы эталон возможностей Гринштата. Согла­ситесь, нагрузки, которые они испытывают, трудно сравнить с какой-то другой деятельностью человека. Разумеется, среди его пациентов люди самых разных профессий и возрастов, как попавшие в беду, так и вовремя спохватившиеся, что не следует дожидаться «жареного петуха». Методика Гринштата позволяет в несколько раз сократить срок срастания различных пере­ломов, излечивать ложные суставы, остеомиелит, арт­розы, остеопороз, травмы связок, мышц и многое, мно­гое другое.

Повторюсь, мне казалось, что я достаточно под­робно, включая и некоторые специальные упраж­нения, используемые Арнольдом, рассказал и о нем, и о его концепции обретения здоровья, и о его мето­дике.

Но вот стали поступать письма от читателей, разда­ваться телефонные звонки с просьбой дать его адрес, помочь проконсультировать получившего травму чело­века, узнать, может ли он избавить больного от того или иного недуга, и я понял, что кое-что осталось недосказанным в главном: чего он сам добивается? где границы его возможностей? каковы его отношения с «официальной» медициной? Уже было опубликовано четыре или пять статей, но чем больше их было, тем больше возникало вопросов у читателей.

 

ТЕЧЕТ ЛИ ВОДА ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ?

Напомню, Арнольд Михайлович живет в Киеве, столице суверенного государства, другими словами, для нас, жителей России, — за границей. И хотя я родил­ся в Украине (так теперь принято писать, не знаю по­чему), лет восемнадцать учился и работал в Киеве и мне лично, может быть, труднее, чем другим, осо­знать наличие пусть и прозрачной, но все-таки погра­ничной черты, тем не менее это исторический факт, из которого вытекает многое, пусть даже и чисто жи­тейское. Не будь у меня в Киеве множества друзей, знакомых или даже родственников, я вряд ли мог бы ездить в этот родной для меня город, не нанеся ущерба редакционному бюджету, — в самой скромной гости­нице с вас возьмут за место многократно, как с инос­транца.

Но дело даже не в этом.

Вопреки своей обычной журналистской практике

—    если пишешь об уже известном человеке, не читай, что о нем до тебя писали другие, — я прочитал почти все, что рассказывали о Гринштате другие журналисты в разные годы. Так вот, отдавая должное его таланту, искренне удивляясь историям исцелений ряда знаме­нитостей, многие из писавших представляют тренера как лицо страдательное, даже гонимое, не понятое теми, от кого могло бы зависеть более рациональное использование его таланта. Эдакий герой уже почти забытого романа Дудинцева «Не хлебом единым» — непонятый, непризнанный гениальный изобретатель. Эдакая «белая ворона».

При более близком знакомстве ничего страдатель­ного в личности Гринштата я не обнаружил.

Он боролся с бюрократами, мешавшими ему делать то, во что свято верил и чему были фактические дока­зательства? А кому из людей творческих, одержимых, настырных в конце концов, не доводилось в споре от­стаивать истину? Назовите мне писателя, художника, конструктора, модельера или всемирно известного па­рикмахера, чья судьба сложилась бы по принципу «При­шел, увидел, победил». Гринштат жил и продолжает жить в «нормальном» обществе, окруженный «нормаль­ными» государственными людьми, думающими (если напрягутся) и действующими по принципу «Посколь­ку я в Африке не был, стало быть, ее и нет». Это, кстати, я Гринштата цитирую.

Да не будь этого равнодушного сопротивления, не существуй стены каменной, в которой упорный про­бивает необходимую не только ему, но и людям брешь, чтобы удобнее ходить, — не было бы никакого Гринш- тата с его жизнеобеспечивающей доктриной.

Так что и гадать здесь нечего, кто выиграл, а кто проиграл.

Но тогда выходит: он победитель, поймавший за хвост жар-птицу, свою удачу?

Чего он хочет, чего добивается «гений третьего по­рядка», любимый пациентами и поклонниками? Чего ему не хватает в этой жизни?

Гринштат — максималист, ему уже тесновато в этом временном пристанище на улице Артема. Он перерос все эти подвалы, спортплощадки и зеленые лужайки у пусть даже самого голубого озера в Киеве. Его не уст­раивает работа по вызову — он не сантехник и даже не «скорая помощь»: ему нужно не просто поставить диаг­ноз, но работать с пациентом, его интересует не про­цесс, а результат. Ведь «процесс» уже отработан.

Он хотел бы создать некий центр или клуб, где мог бы готовить учеников, которые, в свою очередь, от­крывали бы новые клубы, центры, привлекая людей к здоровому образу жизни. Он хотел бы иметь програм­му на телевидении в Украине или в России, где пока­зывал бы свою методику, как демонстрируют сегодня шейпинг или аэробику.

Он много чего хотел бы, поскольку считает себя государственным человеком, а потому с полным на то основанием полагает, что его методика могла бы стать основой государственной программы оздоровления... Я поставил три точки и задумался. Оздоровления лю­дей, нации, человечества? Ведь он Спасатель по своей сути и жаждет помочь всем, независимо от места пре­бывания под солнцем. Кстати, в свое время его приглашали в Россию, и в Узбекистан, и в одно неболь­шое государство за пределами СНГ, но он все ждет, что будет востребован там, где родился, вырос, учил­ся, боролся, чтобы стать тем, кем стал.

Я не знаю, что ему посоветовать.

Когда-то улица Артема была правительственной трас­сой, как Арбат в Москве. По ней ездили первые лица республики — Хрущев, Подгорный, Шелест, Щербиц- кий. Может быть, ездит и нынешний президент. Но вряд ли он когда-нибудь остановится у неприметного спортклуба. Я жил и учился на этой улице шесть лет. И только однажды видел, как остановился кортеж Хру­щева, это было в сорок седьмом, довольно голодном году. Хрущеву не понравилось, что люди вывешивали запасы провизии в сетках, мешочках-торбочках в ок­нах квартир — это портило вид трассы. В тот же день милиция прошлась по квартирам шестиэтажного дома и все это скудное добро полетело на обледенелый тро­туар. Напомню молодым: холодильников тогда еще и в помине не было. Первый, чудо техники, я увидел в квартире министра иностранных дел Украины. По дол­гу службы он заседал на сессиях ООН в Нью-Йорке, а холодильник был фирмы «Дженерал электрик».

Государство может придумать и провозгласить лю­бую программу оздоровления нации (в России над ней работают несколько лет, она тонула и вновь всплывала в Думе, когда о здоровье нации высказывался прези­дент), но у нас на ее осуществление никогда не най­дется достаточных средств.

Над таким же гамлетовским вопросом тридцать лет назад мучился в Архангельске тогда мало кому извест­ный офтальмолог Святослав Федоров. Местные власти выделили ему в больнице сто коек, но забыли, что больным как минимум нужны подушки и одеяла. Моя жена, работавшая в ту пору в партийной газете «Прав­да Севера», написала о Федорове статью, возможно, одну из первых в жизнеописании будущего претенден­ та на пост Президента России. Помню даже ее назва­ние — «Куриная слепота». Диагноз автор относила к местным властям. Сначала, как водится, был неболь­шой скандал, но подушки больные получили. Хуже обстояло дело с производством искусственного хруста­лика — машинка для его изготовления, сделанная по чертежам Федорова где-то в недрах Медпрома, никак этот самый хрусталик нужного качества не выдавала.

Но в области был завод, на котором строили атом­ные подлодки. А на том заводе — замдиректор, дочери которого могла помочь только такая операция. И за­водской Левша сделал не только машинку, но и тон­чайшие хирургические инструменты. Напомню, что предприятие то было суперсекретным. Это сейчас о том, где изготовляются атомные подлодки, известно всему миру.

Вот тогда Святослав Николаевич стал мечтать, что­бы слегка «окосел» хоть на один глаз кто-нибудь из членов Политбюро или его ближайший родственник. Следует отдать должное Федорову: то не был архан­гельский мечтатель (еще в те годы он рисовал мне свой центр, на крыше которого будут приземляться верто­леты с больными, требующими срочного хирургичес­кого вмешательства), он своего добился — и автобу­сов-клиник, и самолетов, и пароходов, поскольку от­лично разбирался не только в офтальмологии, но и в действии механизма власти. Да к тому же обладал уди­вительной пробивной силой.

Гринштат живет в обществе с экономикой переход­ного периода, когда у власти до здоровья нации руки не доходят, им дай Бог накормить людей. Можно, ко­нечно, уповать на щедрость «новых украинских», но они, как и «новые русские», живут одним днем, и до них не скоро дойдет, что только здоровые люди прине­сут им вожделенные барыши.

Так что он делает, Спасатель? Ждет, пока под ле­жачий камень вода потечет? Нет, он работает. Это един­ственное, что ему остается.

 

ВОПРЕКИ ДИАГНОЗАМ

Киев сегодня — многомиллионный город со всеми вытекающими отсюда транспортными проблемами: та­кие переполненные вагоны трамваев и троллейбусов помню разве что в первые послевоенные годы. И был искренне удивлен, когда на занятиях Арнольда в Ви­ноградаре, окраине города, застал народу больше, чем на улице Артема, а это все-таки центр. Как же нужно верить человеку, чтобы после нелегкого рабочего дня тащиться через весь город в битком набитых железных коробках, в которых при тридцатиградусной жаре ком­фортно могут себя чувствовать разве что сталевары или жители экваториальной Африки.

Сегодня я уже не столько слежу за последователь­ностью упражнений, сколько приглядываюсь к паци­ентам Гринштата, прислушиваюсь к их разговорам. Группа пестра, как лоскутное одеяло. И по возрасту

—   от семилеток до пары в глубоком пенсионном воз­расте. И, вероятно, по социальному положению: три- четыре машины, одна старенькая, но зато набита до отказа, а кто-то приехал комфортно, вдвоем, да еще на иномарке. Большинство — на уже упомянутом об­щественном транспорте, а кто из Виноградаря, те пеш­ком. Но вот разделись, выстроились и, как говорит­ся, в трусах все равны. Где тут гендиректор, где глав­бух, а где медсестра местной поликлиники — не раз­берешь. А разве это имеет значение? Важно услышать вот такие признания.

Лена К., моя коллега, работает на телевидении. Здесь всей семьей, включая младшую сестру с жени­хом, мужа и двоих детей. У младшей дочери, семи лет, слабость соединительных тканей суставов. Через месяц занятий появились мышцы на ногах. А у стар­шей уже рельефно выделяются мышцы на спинке (а была, по словам Лены, «вся какая-то рыхлая» и даже животик появился, не свойственный ее возрасту). Да и сама Лена страдала болями в позвоночнике все по той же причине — неразвитость мышц, которым труд­но было держать позвоночник. Сейчас, что называет­ся, воспряла.

А вот Женечка, ей двенадцать лет, мама — медра­ботник, что в данном случае упомянуть уместно. Же­нечка занималась гимнастикой, но неожиданно появи­лись боли в паху, не могла даже отвести ногу в сторо­ну. Дальше — больше: ни двигаться, ни лежать, ни сидеть — все больно. Целый год врачи не могли поста­вить диагноз, пока наконец не пришли к выводу — асептический некроз головки бедренной кости (помните Оксану Омельянчик — некроз головки локтевого сус­тава?). А у Женечки уже начали усыхать одна ножка и ягодицы, все-таки целый год без движения. А впереди одна перспектива — инвалидность. На счастье, позна­комилась с Арнольдом Михайловичем. Говорить об исцелении еще рано, но боли в паху прошли, кожа подрумянилась. Да и ребенок воспрял духом: есть на­дежда.

В от еще один пациент — Алексей, перешел в восьмой класс, у него болезнь Шлаттера. Умненький, начитанный мальчик, такие, как правило, в классе не всегда могут постоять за себя, а потому тянутся к более сильным. Очень любит баскетбол, записался в секцию, а там оказались ребята на два-три года стар­ше. На первом занятии отрабатывали бег, в том числе и задним ходом. Алексей старался не ударить лицом в грязь перед старшими, да, видно, перестарался. Сна­чала под правым, потом под левым коленом появи­лись шишки — это и есть болезнь Шлаттера. Двадцать сеансов электрофореза не принесли никакого облегче­ния. Врачи освободили от физкультуры, пообещав, что после восемнадцати лет все придет в норму. А он уже через два месяца занятий у Арнольда бегал и делал все упражнения наряду со взрослыми.

—   Арнольд Михайлович обещал сделать из меня красавца, — говорит Алексей, краснея, как девица.Боже праведный, да ради этих переливающихся нот в юношеском голосе стоит жить и трудиться, Арнольд Михайлович! Считайте, что сегодня вам прикололи на грудь Звезду Героя Украины, даже если таковой на са­мом деле не существует. Нет и не может быть ничего дороже людской благодарности.

И при всем этом мне искренне жаль, что человек этот не до конца востребован, он мог бы сделать зна­чительно больше, ведь чего-чего, а страждущих у нас хватает. Не он страдает, а дело. Масштабы возможно­стей не соответствуют реальной действительности.

И все-таки вопреки этой бренной действительности хочется верить, что будет у него центр или клуб, будут и ученики, которым он передаст свое искусство. Мо­жет, не скоро, но будут.

Люди же мы, в конце концов, или нет?

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

из нее становится ясно, что упражнения — не догма, а руководство к сознательным действиям на пользу своего организма

Два года я ездил в Киев к Гринштату, посещал его занятия, наблюдая все новых и новых людей, которым он возвращал главную ценность в жиз­ни — здоровье. Поверьте: докопаться до истины было нелегко, ведь у Арнольда редкая специальность. В спорте, как известно, есть тренеры, а есть и психоло­ги, занимающиеся проблемами спортсменов. Гринш­тат как бы соединяет эти две профессии, один в двух лицах. Но это не все. Я назвал его Спасателем не по профессиональным признакам, а по состоянию души. Этому не научишься, да и нет пока таких учебных за­ведений. Просто нужно иметь колоссальный опыт, пропустить через себя сотни судеб, выработать свое мировоззрение и все это, накопленное, пережитое, прочувствованное, уложить в систему, а потом годами ее выверять, чтобы окончательно убедиться в результа­тивности, а еще и в том, что навредить человеку она не может.

Вот как все это «просто»,

Итак, прошло два года, но наши читатели продол­жали писать, звонить, просили дать адрес Арнольда Михайловича или телефон, а многие готовы были ехать не то что в Киев, а хоть на край света в поисках помо­щи. О том, как это сложно, ибо нет у Гринштата ни своего центра, о котором он мечтает, ни даже захуда­лого кабинетика, где он мог бы принимать людей, я уже рассказывал и не буду повторяться. Часть писем я ему передал, но он не умеет и не хочет лечить заочно (хотя всегда готов проконсультировать любого), это не Кашпировский, да и не лечит он отдельно руки, от­дельно ноги и другие части тела. Он учит правильно­му отношению к своему здоровью, а его система, укрепляя тело и душу, позволяет справиться и с конк­ретной травмой.

Почему же я снова и снова ездил в Киев?

Часть читателей не совсем уловила суть упражне­ний и сколько раз их нужно повторять: у части они просто не получались, как у пенсионерки Зои Алек­сандровны Фадеевой с острова Сахалин, которая не только хотела бы сама овладеть этим искусством, но и научить своих подружек из группы здоровья. А одна читательница и вовсе думала, что упражнения Арноль­да Михайловича — его коммерческая тайна, а стало быть, для простых смертных недоступна, как сейфы частного банка.

И вот я снова в Киеве, на застекленной лоджии многоэтажного дома на проспекте маршала Гречко, где меня ожидают знакомое кресло, хорошо заваренный чай и долгие беседы.

Но начали мы, как всегда, со спортзала. Уже не на улице Артема, а в противоположном конце города. Здесь рядом стадион с приличным футбольным полем.

ВЕРЮ - НЕ ВЕРЮ

Вначале я увидел двух молодых симпатичных жен­щин, прогуливавшихся у кромки чуть рыжего от остат­ков прошлогодней травы футбольного поля, а уж по­том его, Сергея, опиравшегося на палку, еще не поте­рявшую аптечной белизны. Он шел медленно и не­ловко, а если точнее, не шел, а передвигался, опира­ясь на здоровую ногу и занося вперед левую, покале­ченную, будто то было не живое творение, пусть и пострадавшее, а протез, сработанный рукой бездуш­ного халтурщика.

Арнольд его тоже приметил, как и женщин, кото­рые вывели Сергея на прогулку, используя свой обе­денный перерыв. Поздоровались, Арнольд потребовал выписку из больницы с такой уверенностью в ее нали­чии, будто сам на днях выдавал ее временному инва­лиду.

—  Сколько держали аппарат Илизарова? — поинте­ресовался Гринштат, возвращая уже изрядно потертую по краям бумажку. — Что же ты ее так небрежно хра­нишь, скоро и не прочитать.

—  Да я пять копий на ксероксе сделал, — хмуро ответил Сергей. — Если бы в ней дело, а то ведь болит проклятая нога.

—   Остеомиелит — штука каверзная, но не смер­тельная, — заключил Гринштат. — Сколько, говоришь? Пять экземпляров? Ты что, всю жизнь собрался пол­зать? У меня через десять минут начинаются занятия. Хочешь, посмотри, найдешь и товарищей по несчас­тью. Ты кто по профессии?

Узнав, что теперь Сергей никто, инвалид, а еще в недавнем прошлом милиционер, Арнольд почему-то обрадовался, как ребенок. Я не понял, в чем дело, пока не познакомился в зале с разминающимся в оди­ночестве Сашком (открытый перелом левой руки со зна­чительными смещениями), курсантом школы милиции. Сразу стало понятно, что этот молодой парень из тех, про которых говорят «заводной». Он и вправду сам легко заводился и другим покоя не давал. И еще понял: Грин­штат редко интересуется профессией человека, а тем более его положением в обществе, люди сами знако­мятся друг с другом, и я знаю примеры, когда такое знакомство перерастало в многолетнюю дружбу.

Но тут был особый случай.

Люди подходили к назначенному времени, а Саш- ко все летал по залу. Аппарат Илизарова ему с руки уже сняли, но поставили для страховки простую лан­гету, и теперь он напоминал птицу с одним крылом, продолжающую тем не менее летать вопреки всем за­конам аэродинамики.

Сергей пристроился чуть в стороне от группы, у шведской стенки, и, когда все стали вибрировать («тру­ситься», как говорит все тот же Сашко), выполняя пер­вое упражнение, самое, кажется, простое, не требую­щее ни усилий, ни подготовки, во взгляде его можно было прочесть исключительно недоумение: «А я здесь при чем? Они же все здесь здоровые, кроме этого лету­на, и о двух ногах, вот и изгаляются себе в удоволь­ствие, а у меня одна мысль: как выбраться из этого зала и преодолеть три ступенечки, кажущиеся сейчас каскадом лестниц на склонах Днепра. Я перепрыгивал их когда-то играючи, но когда это было?»

Кажется, Арнольд раньше меня уловил его состоя­ние, но виду не подал.

—   Саша, энергичнее работай, — обращается к бу­дущему милиционеру. — Работаем ногами, а лечим руку.

Понимаю, что обращается он не к Сашку, уже дав­но усвоившему уроки Спасателя, а вот к этому нович­ку, тоже пытающемуся вибрировать своим еще так не­давно послушным телом. Увы, движения слишком роб­ки даже для новичка, и я догадываюсь, что дело не только в боли, к ней, к сожалению, он уже начинает привыкать как к неизбежности: он просто не верит, что эти простые движения принесут ему исцеление. К тому же еще боится, что кость переломится в том же месте (мне знакомо это состояние, хотя меня и уверя­ли, что в этом месте образовалась такая мозоль, что ее не переломить водопроводной трубой, и если что-то, не дай Бог, произойдет, то случится совсем в другом месте).

Я был почти уверен, что на следующее занятие Сер­гей не придет, и мог поспорить с кем угодно, хотя бы и с Арнольдом. Но тот спорить не стал.

—  Посмотрим, — коротко бросил Гринштат.

Сергей не пришел ни в среду, ни в пятницу.

Два года назад я тоже не верил. Вопреки фактам, вопреки знакомству с добрым десятком людей, зани­мавшихся у Арнольда, да и молве, передававшейся из уст в уста об известных спортсменах, балеринах, пред­принимателях, получивших серьезные травмы и не просто восстановившихся, но и (это касается спорт­сменов) добившихся выдающихся успехов на уровне мировых достижений.

Не верил, как мне казалось, потому, что знал кон­кретные результаты, а сам процесс оставался под по­кровом тайны. Без этого исцеление выглядело чудом.

В чудеса же не верю и подавно.

Понадобилось немало времени, чтобы расшифро­вать эти казенные слова: «Способ психофизической реаби­литации, включающий чередование физической нагрузки и отдыха, отличающийся тем, что физическую нагрузку осуществляют последовательными циклами специальных упражнений». Это фрагмент из патента на изобретение. Я уже об этом упоминал. Методика запатентована в 1993 году государственным патентным ведомством Ук­раины и уже хотя бы поэтому никакой тайной быть не может. К тому же пусть кратко, но я приводил описа­ние упражнений в одной из публикаций, хотя в патент тогда еще и не заглядывал, да и не знал о его суще­ствовании. Ничего сверхъестественного в этих упраж­нениях нет. Но есть главное — короткий минутный отдых после выполнения каждого физического упражнения с проверкой пульса. По пульсу же Гринштат легко определяет, работаешь ли ты с полной для своих сил и возможностей нагрузкой или сачкуешь, и мяг­ко, но настойчиво (он это умеет) посоветует «приба­вить». Кому и сколько — он знает, мы к этому еще вернемся.

 

ВИБРАЦИЯ БЕРЕТ ВЕРХ

Упражнение, как я понял, из писем читателей, не­достаточно описать. Еще следует понять, что происхо­дит с вашим организмом при том или ином движе­нии. Об этом мы и беседуем на теперь уже знакомой и вам лоджии.

Говорим мы о первом упражнении: вибрационные дви­жения при вертикальном положении тела. Еще проще — вибрация на двух ногах, не отрывая пяток. Вибрируя, вы сгибаете и разгибаете ноги в коленных суставах с полным расслаблением плечевого пояса. Стойте ров­но, убрав по возможности живот. Если читали и по­мните академика Микулина в нашей «Золотой Биб­лиотеке Здоровья», он рекомендовал удары пятками, как молотом по наковальне, чтобы заставить циркули­ровать кровь. Отчего здесь такое противоречие — не отрывать пяток?

—   Дело в том, что кровь качают практически все мышцы, а застаивается она не только в пятках, — объясняет Гринштат. — Повибрируйте минуту-другую, и вы почувствуете тепло во всем теле. К тому же при­ступать к занятиям всегда или чаще всего не так легко, ведь это напрямую зависит и от вашего сегодняшнего состояния, и от настроения. А здесь практически ни­каких усилий.

И еще, раз мы заговорили об академиках. Амосов утверждал, что каждая клетка организма тоже трениру­ется: ослабленная — погибает, тренированная — толь­ко обновляет свои функции. Вибрация — прекрасная

вещь. Вот почему я перенес ее и в привычную «Па­нель» .

—  Арнольд Михайлович, но после вибрации вы сра­зу переходите на легкий бег на месте, а может, надо сразу на быстрый, темповой?

—   Я слишком долго наблюдал людей, покалечен­ных чрезмерными нагрузками, особенно детей. Нара­стание нагрузок в моих группах идет постепенно. Да так, что вы их и не замечаете. А при переходе от одно­го упражнения к другому что происходит? Ну ограни­читесь вы вибрацией, да еще каждый день повторяете одно и то же. Организм привыкает к этой монотонно­сти и перестает реагировать. Это как человек, работа­ющий на конвейере: рука вправо, рука влево, и все. Штамп, и только.

—  Ну а бег, тем более на месте?

—   Разве у каждого человека есть возможность бе­гать? Если есть — замечательно, бегайте на здоровье. Вот Олечка, она тренер, еще до занятий размялась и сделала четыре круга на стадионе, и Саша бегает с удовольствием, может, оттого, что стадион рядом. Но мне нужен бег для работы всех мышц, всех без исклю­чения. Это, если хотите, самомассаж, но внутренний, а не внешний. А еще прокручивается позвоночник, основной каркас тела и, к сожалению, источник мно­гих бед. Соли откладываются очень рано, вспомните девушку, которая зашла с подружкой посмотреть, по­любопытствовать.

Я помню, милая девушка, лет девятнадцати-двад- цати. Арнольд, взяв ее под мышки и попросив рассла­биться, легким движением вытянул позвоночник. В зале было не очень тихо, да и акустика не для симфо­нического оркестра. Однако раздался такой хруст... Я втрое старше, а потому попросил Гринштата провести эксперимент со мной в коридоре, подальше от слуша­телей, опасаясь, что от децибел обрушится потолок. Звук был так себе, среднего звучания.

—  Так что происходит при беге? — продолжает Ар­нольд. — Вот брось кусочек сахару в холодную воду. Что произойдет? Правильно, он осядет в виде пира­мидки с острым углом. А если в горячую? Растворится и плоско заляжет на дне, а мы его тогда ложечкой помешаем. Вот так и в организме. При беге повыша­ется температура, работает интенсивно кровообраще­ние, растворяя солевые отложения. Как Геракл очис­тил авгиевы конюшни? Открыл шлюзы. Движение эти шлюзы и открывает. А что такое нарушение обмена веществ, которым страдают миллионы людей? Да дви­гаться надо прежде всего. Жители Аляски не страдают от избытка холестерина, хотя вроде бы и злоупотреб­ляют жирной пищей. Они работают в экстремальных условиях, на диком холоде, и в этом процессе сжига­ется все лишнее.

«Допрос» продолжается, меняю пленку за пленкой на диктофоне. Кажется, Арнольд уже забыл обо мне и ему представляется, что он выступает перед большой аудиторией, в которой находятся далеко не одни его сторонники. Ему, кстати, можно позавидовать и в этом плане: он предельно раскован и прекрасно держится и в большой аудитории, и перед телекамерой.

—  А дальше, Арнольд Михайлович?

—  А вот дальше и только теперь — стресс, интенсив­ный бег, ускоренный до предела ваших возможностей. И вот здесь следует быть крайне осторожными и хорошо знать свое состояние. Ибо можно получить мощный гидравлический удар по сосудам со всеми вытекающи­ми отсюда последствиями. А потому, как правило, для новичка пяти секунд вполне достаточно.

—  Ну а максимум в таком случае?

—  Все это, повторюсь хоть тысячу раз, строго инди­видуально. Вот возьмем одного моего пациента. Стра­дал воспалением седалищного нерва, атрофия мышц ног и спины, да к тому же состояние осложнено дея­тельностью сердечно-сосудистой системы. Остановим­ся только на беге, все остальное он, разумеется, также выполнял. Итак, 25 секунд — плавный бег, 5 секунд — ускоренный; 55 секунд — плавный, 5 — ускоренный;

—  1 минута 50 секунд — плавный, 10 секунд — ускорен­ный. И так до 8 минут плавного и 2 минут ускоренно­го бега при пульсе 120 ударов в минуту. Но это через месяц с лишним занятий трижды в неделю! Да еще не забудьте: после каждого упражнения отдых в позе куче­ра. Одна минута. Другое дело — тренированный спорт­смен, здесь нагрузки могут быть и больше, но после­довательность упражнений все та же. На чем мы оста­новились?

—   Если мне не изменяет память, на дыхании по- собачьи, или по Гринштату, как кому нравится.

—   Серия поворотов плечевого пояса с руками, со­гнутыми в локтях на уровне груди параллельно земле. Выдох делается при каждом повороте. Дает хороший оздоровительный эффект, поскольку не тратишь силы на вдох. Ну а дальше «Панели» — лицом к полу и лицом вверх, которые быстро накачивают мышцы жи­вота (фото 5, 6. — Ред.). Я ведь не устаю повторять: мышцы — двигатели крови, а не только сердце. А если они, эти мышцы, отсутствуют, а я на таких насмот­релся, то либо от полученной травмы, либо — от лени. Кстати, это упражнение, как и последующее — вибра­ция сидя на стуле (фото 7, с.83. — Ред.), увеличивает потенцию, как езда на лошади. Говорят, донские ка­зачки на своих мужиков не жаловались. А теперь на лошадях катаются не крестьяне, а исключительно бо­гатые и очень богатые. А для этого упражнения вам кроме стула или простой скамьи больше ничего не по­требуется, причем полезно оно как мужчинам, так и женщинам. Я замечал, что часто причина фригиднос­ти женщины состоит только в том, что она попросту шевелиться разучилась, до того себя довела, бедолага.

Что касается вибрации, то я заметил некоторые кор­рективы, которые Арнольд Михайлович внес в свою систему за то время, что мы не виделись, а именно: в свою известную «Панель» — тело горизонтально, упор на руки и ноги, лицом вниз, а потом, наоборот, ли­цом вверх. Так вот, медленное отжимание заменено

3 Двигайтесь правильно

Фото 6

вибрацией, то есть колебательными движениями таза (см. фото 5, 6).

Я знаю многих людей, твердо помнящих: движение

—   это жизнь. Однако не встречал такого яростного про­пагандиста движения, как Гринштат. По этому призна­ку, будь на то моя воля, я бы занес его в Книгу рекор­дов Гиннесса.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

из которой читатель узнает, что сомнения подвигают создателя к дальнейшим действиям

Ни разу не видел Арнольда мрачным, потерян­ным, даже нахмурившимся. Он из тех, кто пря­мо-таки излучает оптимизм, редкое по нашим временам качество. Это не на пустом месте построе­но, он верит в человека, что все в его руках. И только однажды, после нашего очередного, почти трехчасо­вого разговора, я уловил в его вопросе грустную нотку. Скажи честно, — спросил он неожиданно. — А может, меня заносит?

Я знаю, что его волнует. Гринштат подал на кон­курс «Человек года» свою программу «Национальная система физической реабилитации и оздоровления» и вот теперь ждет подведения итогов, может, на этот раз он будет услышан, ведь за последние несколько лет, по его словам, население Украины уменьшилось на полтора миллиона человек, а государственная система охраны здоровья в ее сегодняшнем состоянии не имеет возможности даже остановить этот процесс («Охранять можно то, что есть», — говорит Арнольд).

Он все дотошно подсчитал в этой своей программе: во сколько обходится в среднем вызов к больному, сколько стоит консультация и пребывание в стациона­ре и каким слоям населения (скорее, прослойкам) се­годня в Украине это доступно. Но ведь все это — толь­ко оказание помощи «в критическом случае», а не вы­здоровление в полном объеме. А он предлагает жизнь без болезней, здоровье в полном объеме и почти бес­платно. Он предлагает всех поголовно обучить коорди­нации движений, а уже потом профессиональным навы­кам — сидишь ты днями за компьютером или работа­ешь на конвейере. И даже здесь, в этой государствен­ной программе, дабы достучаться до сознания занятых государственных мужей, не отягощенных знанием ме­ханики, приводит пример из жизни машин. Так, на­рушенный развал колес в машине приводит к их быст­рому износу, выходу из строя шаровых опор, а в ко­нечном итоге — и самого автомобиля. А при перенап­ряжении определенной группы мышц или неправиль­ной позе при сидении эти мышцы тоже обретают по­вышенный тонус и, как следствие, болевые синдр о - мы. И что в этом случае человек делает? Правильно, начинает избегать «лишних» нагрузок, мышцы атро­фируются, а при резком или неправильном движении смещаются диски позвоночника. Дальше — болезнь и инвалидность.И все это Гринштат ухитрился изложить на семи страничках, включая список из полутора десятков спортсменов, прошедших у него курс реабилитации. Некоторых я уже упоминал. А что нужно? Внедрить его систему, хотя бы для опыта, приложив чуток госу­дарственной воли. Кстати, где угодно, не обязательно в Украине.

Мне не хочется его разочаровывать. Ну пусть даже заметят, пусть даже отметят дипломом, грамотой, в конце концов, у него в папках таких несчетно. Да что грамоты! Спортсмены, избавленные им от травм, ус­тановив очередной рекорд, в знак благодарности дари­ли свои золотые медали, куда уж больше! Но заинте­ресовать такой масштабной, хотя и малозатратной иде­ей государственную машину — дело малоперспектив­ное, здесь я, не в пример Арнольду, пессимист. Это ведь население — величина, как ни странно, постоян­ная, даже при том, что не растет. Государственный же чиновник — человек временный, он это знает уже при своем назначении. Станет он думать о результатах про­граммы, ощутить которые в национальном масштабе он сможет, разве что находясь уже на пенсии?

Сомнительно, и даже очень.

Я стараюсь своими вопросами вернуть Арнольда на грешную землю: «Пусть о твоем опыте узнают хотя бы тысячи людей, с миллионами подождем».

 

СПОТКНУТЬСЯ НА РОВНОМ МЕСТЕ

—  Арнольд, как ты ставишь диагноз?

—   А по тому, как человек двигается. Я и учу преж­де всего балансировке во время движения, то есть ко­ординации. А нарушение координации движений и есть болезнь. Смотри, что происходит: ты наблюдал, как играют дети? Это же сама природа в чистом виде, они подвижны, как ртуть, бегают, кувыркаются до полной отключки, засыпая почти на ходу. Но вот ребенок по­падает в детский сад, в школу. И здесь вместо того, чтобы продолжить это естественное игровое состояние, введя ребенка в соответствующее возрасту русло, его ставят в шеренгу, и он начинает подчиняться коман­дам: «Напра-во!», «Нале-во!» У нас все построено на этом «во-во-во». Что же в результате получается? Есте­ственное подавлено, искусственное не привито, дви­жения ребенка корявы, другого слова не подберу, не­естественны, нерациональны. Он движется некраси­во, а потому и сам себя не любит. Я занимался с ребя­тами в школах, исправляя чужие грехи. За два-три за­нятия они меняются на глазах. А стоит кому-нибудь не прийти на уроки один-два раза, над его неуклюжими движениями весь класс хохочет: дети быстр о забывают, какими сами были всего несколько занятий назад.

—  Арнольд, но сейчас чуть ли не половина родите­лей приносят в школу справки, освобождающие детей от занятий физкультурой...

—  Да у меня работа построена по принципу гомеопа­тии — микронагрузки с микродозой, никаких болевых ощущений, никакого отторжения. Стоит родителям хоть раз взглянуть — они о справках забудут, ведь не от хо­рошей жизни они своих чад оберегают. А дети? Разве кому-нибудь хочется в классе быть изгоем? Я уже не говорю о том, что у ребят повышается успеваемость на 15 — 20 процентов. Это уже не мои заключения, а пе­дагогов. За счет чего? Улучшаются усидчивость, кон­центрация внимания, а значит, и восприимчивость.

—   Ну хорошо, Арнольд Михайлович, то есть на самом деле плохо: не повезло детям, не попали они к Гринштату под крыло, закончили они с теми справка­ми институты или сразу после школы пошли работать. Что дальше?

—   Приведу чисто техническую аналогию, посколь­ку по первой специальности я все-таки инженер. Ав­томобиль вроде бы работает идеально — и двигатель, и тормоза, нарушен только развал колес, и, как след­ствие, выходят из строя шаровые опоры (про машину вы уже знаете, но я его не перебиваю, он умеет рассе­ивать не только ваши сомнения, но и собственные. — В.Д.), а затем и вся машина стала. А человек? Он со­вершает однообразные движения, перенапрягая опре­деленную группу мышц и не задействуя другие. В за­висимости от того, чем он на работе занят. Или, как большинство служащих, сидит день-деньской в непра­вильной позе, хотя вроде бы еще в школе ему ежеднев­но напоминали: сиди прямо! Таким образом задейство­ванные мышцы получают повышенный тонус, приводя к болевым синдромам. Вот дачник мне говорит: «Ка­кие еще там движения? Я и так день целый в огороде копаюсь и устаю смертельно». Ну а что тогда говорить землекопу, работающему по принципу: «Бери боль­ше, кидай дальше»? Тоже вроде бы физкультура... Но вот появились болевые синдромы, и они-то в конце концов заставляют избегать тех нагрузок, что вызывают боль, мышцы при этом начинают атрофироваться, при резком, а тем более неправильном движении смеща­ются позвонки — вы уже и не помните, что всю жизнь сидели неправильно, вот вам и расплата. И все, вы теряете привычную работоспособность, хотя до пен­сии вам еще пахать и пахать. А ведь после нее тоже на печке не посидишь — не то время.

Травма — естественное защитное свойство организма от переутомления, перенагрузки. Вот принято говорить: «Споткнулся на ровном месте». А если серьезно поду­мать: почему это произошло и виновато ли действи­тельно «ровное место»? Уставший мозг не дал правиль­ную команду, и ваша стопа приняла неправильное по­ложение. Падения, являющиеся следствием наруше­ния координации движений, ведут к переломам, трав­мам и прочим осложнениям вашей жизни. Не случай­но спортсменов учат прежде всего правильно падать. Обратите внимание на сверхклассных футболистов ми­нувшего чемпионата мира по футболу и представьте на их месте нетренированных обычных граждан — все до одного после таких столкновений оказались бы в трав­матологических отделениях местных клиник.

Повторюсь в который раз: мы начинаем работать, двигаться с минимальным расходом энергии, а между тем укрепление мышц происходит невероятно быстро. И координация движений вырабатывается такая, что ее не нарушишь даже при переутомлении. Почему? Да потому, что весь организм действует сбалансирован­но, а мышцы, эти естественные насосы, качают кровь, разнося ее во все уголки тела. Дальше мы, кажется, все уже с тобой проходили.

Что такое наши мышцы и каково их значение, я воочию увидел на одном печальном примере. Не могу об этом не рассказать.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ УЛЫБКИ

Вот уже который месяц эта девочка стоит у меня перед глазами.

Прямые черты лица, светлые волосы, высокая для своего возраста, стройная, в легком спортивном кос­тюме. А еще какие-то искорки в глазах, готовых улыб­кой откликнуться на шутку, доброе слово.

Ирочке Н. тринадцать лет, а беда с ней случилась больше года назад. Училась в школе, еще занималась художественной гимнастикой, и вдруг внезапно стали чернеть ноги, открылись язвы — тромбоз. Врачи не могли установить причину, но делали все возможное. Почти пять месяцев в больнице под постоянными ка­пельницами, ведь ей грозила ампутация. Обошлось, но в результате болезни стопы загнулись внутрь, ноги превратились в подобие ласт. Из больницы Ирочку выписали на костылях. Окончательный диагноз — вас- кулит, иммунное заболевание сосудов. Для дальней­шего лечения необходимы сложнейшие анализы кро­ви, которые ни в Украине, ни в России не делают. Родители Иры не хотели сдаваться: с помощью между­ народной компьютерной сети Интернет обращались за помощью ко всем врачам мира. Откликнулся английс­кий Бирмингем. Прошел год после случившегося, месяцы, проведенные на больничных койках, давали о себе знать: девочка с трудом передвигалась даже на костылях — атрофировались мышцы не только ног, но и рук, спины. Отец повез Иру в Бирмингем — в само­лет, в машину он вносил ее на руках.

Англичане диагноз «васкулит» сняли, обнаружив в ее крови низкое содержание протеина С, что ведет к образованию тромбов. В таких случаях вся семья под­лежит обследованию, заболевание это наследственное. А чтобы поставить стопы на место, требуется сложная операция на ахилле или под коленом, путем подтяги­вания сухожилий. Англичане склонны ко второму ре­шению, местные хирурги — к первому, однако чисто теоретически: сделать операцию могут, но не могут обеспечить гематологический контроль, не знают, как поведет себя кровь во время операции. У них и аппа­ратуры такой нет, и опыта.

Я так подробно рассказываю эту трагическую исто­рию, что у читателя невольно может возникнуть воп­рос: а при чем здесь Гринштат? А может напрашивать­ся и ответ: он обошелся без операции, совершив оче­редное чудо?

Нет, о чудесах мы уже говорили, жаль, что они бывают только в сказках. Да и Гринштат не шаман, хотя один африканский правитель предлагал ему на полном серьезе эту должность, главного шамана, в награду за то, что Арнольд поставил на ноги его трав­мированного сына. Но это другая история. А здесь Арнольд сделал то, что умеет: привел в порядок выби­тый болезнью из привычного ритма организм, укре­пил и нарастил мышцы. Девочка занималась вместе с другими, выполняя те упражнения, которые ей под силу, трижды в неделю плюс домашние задания. Она научилась ездить на велосипеде, положение стоп не позволяло освоить торможение, но сейчас и это пре­ пятствие устранено с помощью тренировок. Пробует танцевать. И еще: общение в группе с детьми и взрос­лыми (а она от природы коммуникабельна) верну­ло ей улыбку, которая сразу и бросилась мне в глаза. Главное — физически и морально она готова к опе­рации .

Занятия с Гринштатом заняли два месяца, и в боль­нице Ирочку просто не узнали, однако в рассказ ро­дителей верить не поспешили, сославшись на «фактор времени», мол, время, оно само лечит. Так почему же, спрашивается, больничные массажи не дали таких результатов?

Здесь необходимо вернуться к первым главам. Чи­тателям может показаться, что Гринштат прямо-таки противник, враг массажа, тренажеров и бани. Это не так: когда человек лежит без движения, все средства хороши, чтобы ему помочь. Но массаж, считает Грин­штат, действие пассивное, его выполняет некто, а вы только объект. А потому — встали на ноги и прини­майтесь за дело, теперь вы сами кузнец своих мышц.

На месте Гринштата я бы по меньшей мере затаил обиду на врачей, лечивших Ирочку. Ведь ему есть что предъявить, а они пока только в раздумьях. Но Ар­нольд не обижается и в лучшем случае, не вступая в дискуссию, приведет пример вроде: «За что платили китайские императоры своим медикам? Разве за то, что они их лечили? Нет, за то, что были здоровыми! А в случае неудачи врачеватели уходили на тот свет вмес­те с клиентом».

Здесь вроде бы самое место порассуждать о медици­не традиционной и нетрадиционной, о преимуществе одной или другой, но я уже и здесь знаю его катего­ричный ответ. Примерно такой: традиция — суметь оказать человеку помощь, а не традиция — не суметь этого сделать.

Между прочим, подробности этой истории я узнал не столько от Гринштата, сколько от родителей Ироч­ки. Ведь Арнольд — фанат конечного результата, а здесь все только начинается. Однако мне кажется, что в ней много поучительного. В конце концов, какая разница — кто помог? А если вместе?

Традиция — это суметь помочь. Даже если это толь­ко возрождение улыбки.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

позволяющая читателю еще раз убедиться в том, что новое — это хорошо забытое старое и в этом его непреходящая ценность

В июле 1998 года все газеты дружно смаковали рас­пространение по миру нового средства от импо­тенции «Виагра», разработанного американски­ми учеными. Естественно, у нас оно стоит в десятки раз дороже, но наших богатых импотентов эти цены не останавливали. Всеобщее сексуальное помешательство продолжалось почти год. Филиппинские же разработ­чики сексуального долголетия откликнулись изобрете­нием чудо-мази, обладающей тем же эффектом, но це­ною значительно дешевле. Не устояло перед соблаз­ном обнадежить потерявших мужскую силу граждан и телевидение, сообщив, что тайские старцы добивают­ся сексуального долголетия совсем даром. И показа­ли, как они вибрируют! Точно так же, как ученики Грин- штата, всем корпусом, расслабляя ноги в коленях.

Я не склонен пускаться в сравнительный анализ временных факторов, выяснять, что было раньше — яйцо или курица. Замечу только, что свою систему Гринштат практикует больше двадцати лет, и, когда он начинал, сведения об оздоровительных системах, применяемых другими нар одами, только-только начи­нали к нам проникать, йога все еще считалась восточ­ной мистикой, а об оздоровительных системах тибет­цев мы и понятия не имели. Да и сам Тибет оставался для европейцев терра инкогнита.

Однако ничто не возникает на пустом месте. Вот и знаменитый российский доктор Александр Залманов, о котором журнал «Физкультура и спорт» писал не­однократно, толковал о более чем 100 тысячах кило­метров капилляров, содержащих 80% циркулирующей крови. Только он воздействовал на этих «скромных тру­жеников» (так он их называл) бальнео- и гидротера­певтическими методами, а Гринштат — движением, развитием мышечной массы. Приемы разные, а задача одна: не дать этим кровопроводам закрыться, — ис­правно доставлять кислород во все точки тела.

В конце концов нам, как принято сейчас гово­рить, пользователям системы, какое дело до того, кому первому пришло на ум, скажем, «труситься» на здоро­вье? Нам важно вот что отметить для себя: раз о необ­ходимости оздоровления наших капилляров размыш­ляли люди в разные времена (напомню, Залманов на­чинал свою практику на заре прошлого века, а тайцы, кто знает, сколько веков назад), значит, нам о них заботиться сам Бог велел.

ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ ПОНЯЛ

Прихожу в редакцию, а коллега мне сообщает:

—  Тебе звонил читатель, хотел поговорить о систе­ме Гринштата, чего-то он не понимает, хочет прокон­сультироваться.

Мне бы как автору радоваться: последняя публика­ция о Гринштате была в журнале более полутора лет назад, новые только на подходе, а читатели все зво­нят, пишут, заходят поговорить. Я понимаю, конеч­но, что у журнала «Физкультура и спорт» особое свой­ство, он вроде долгоиграющей пластинки, на которой записано много мелодий, выбирай, что тебе по душе и настроению. Но, скорее всего, такой читатель, как говорят не очень точно врачи, был «практически здо­ров» и читал журнал из чистого любопытства, а тут «стрельнуло в поясницу» — вот и вспомнил уроки Спа­сателя.

Повторюсь, мне бы радоваться такому вниманию читателей, а я, напротив, огорчаюсь, что не сумел объяснить, досказать как следует.

А как следует? Вроде бы уже дважды прошелся по его упражнениям, однако помню, как Арнольд после многочисленных расспросов бросил мне фразу: «Луч­ше один раз увидеть»... У меня уже тогда появилась идея выпустить видеокассету с записью упражнений и комментариями самого Спасателя. Даже вижу, кто мог бы выступить в роли исполнителей — его жена Ира и дочка Анечка, они само совершенство, не пропускают ни одного занятия, и если другие ходят к Арнольду пусть месяцы, так они же делают эти упражнения года­ми! (Кстати, именно Ирина продемонстрировала уп­ражнения для этой книги.) Но тут же подумал: а сколько наших читателей имеют видеомагнитофоны? Боюсь, не­многие. Попробовал заинтересовать одну телекомпа­нию. Но аэробика, считают телевизионщики, более зрелищна, там девочки с длинными ногами заряжают зрителей на целый день трудовых подвигов (а я думаю, и рекламодателей тоже).

Но вернусь к объяснению с читателями. Вот Зоя Александровна, которую я уже упоминал, не поняла, сколько раз делать «Панель» — отжимание на руках. Тридцать секунд вы опускаетесь, тридцать секунд под­нимаетесь. И это все? А может, делать два или три раза? Или приседания: как коснуться пола, если не касаться его руками? «А если коснусь, — пишет Зоя Александровна, — так сразу падаю».

Не знаю, сколько вам лет, уважаемая Зоя Алексан­дровна, но в любом случае вы героиня. Я же расска­зывал, что у Гринштата есть рекордсмен, профессио­нальный футболист, утверждающий, что это упражне­ние он проделывает пять минут! Две с половиной ми­нуты на опускание и столько же на подъем. Однако на мое предложение повторить свое достижение он отве­тил, что сегодня «не в форме». Так это профессионал, мастер спорта, которого, между прочим, только ноги и кормят. Если вам удастся сделать один раз — прекрас­но, отдохните минуту и перейдите на легкий бег. Со временем сделаете два раза, а может, и три, и не за тридцать секунд, а, скажем, за тридцать пять. И пре­красно. А касаться пола при приседании не обязатель­но, здесь просто не надо помогать себе руками. Если полное приседание не получается сразу — пусть оно будет поначалу не таким глубоким. Получится в сле­дующий раз. Ведь здесь главное — не совершать над собой насилия, ну разве только над своей ленью и нерешительностью.

Но вот что любопытно: в последний раз, когда я навестил группу Арнольда Михайловича, ни приседа­ний на время, ни «Панелей» в их первозданном виде не обнаружил. В положении «Панели» (лицом вверх или лицом вниз, руки прямые в упоре) ученики Грин- штата вибрировали, а приседаний не было и вовсе. На вопрос «почему?» Арнольд ответил коротко: «Так, на мой взгляд, эффективнее». Ну а потом подробнее: «Труситься — вариант более облегченный, надо на­брать обороты, растревожить мышцы, а уж потом их использовать на полную катушку, как говорится». И еще: он — не догматик. Арнольд Михайлович, как я понимаю, будет вносить в систему коррективы до бес­конечности. Он ведь занимается своим делом постоян­но, перед ним проходят сотни людей, и он делает свои выводы и корректирует упражнения.

•    Вот увидел я еще одно новое упражнение, попро­буйте, ничего сложного. Станьте на четвереньки, упе­ревшись в пол руками и коленями. И начинайте виб­рировать всем телом. И так две с половиной минуты, это очень полезно для позвоночника, его разгрузки. «Собаки, — объясняет Гринштат, — не страдают осте­охондрозом и то время от времени как бы встряхивают­ся. А человек расплачивается неприятностями с по­звоночником за свое прямохождение, так что не грех побыть две с половиной минуты в положении собаки». Я лично пробовал. Мои собачки вначале смотрели на меня с удивлением, а потом, как мне показалось, даже с уважением.

А еще не все читатели поняли, сколько времени идут занятия. Повторю: трижды в неделю по сорок пять ми­нут— часу.

И уж совсем поставили меня в тупик вопросы не­скольких читателей, которые решили, что приведен­ные упражнения предназначены для здоровых людей, а как быть тем, у кого переломаны руки, ноги, и можно ли заниматься после перенесенного инсульта.

Вполне допускаю, что один-два материала, опуб­ликованных в журнале, такие читатели просто пропус­тили, сосредоточившись на той подаче в журнале, где речь шла об упражнениях. Да ведь у Гринштата все «клиенты» ломаные-переломаные, и не по одному разу. Профессиональный баскетболист Олег Кузенков, с ко­торым я познакомился весной 1997 года, за десять лет побывал у Гринштата раз пять. И подолгу. Очередной разрыв связок, операция, аппарат Илизарова, а уже через неделю он у Арнольда Михайловича. И каждый день занятий прибавлял миллиметр, градус, и в ре­зультате Олег снова играл за знаменитый киевский «Строитель». На охоте разорвавшимся патроном ему оторвало две фаланги на руке. Не знаю, как играл Борис Ельцин в волейбол без двух пальцев (утвержда­ют, что хорошо), но травмирован он был еще в дет­стве, до волейбола было ох как далеко. Дети, как из­вестно, быстрее взрослых адаптируются после травм (я видел мальчишку лет двенадцати без ноги, он загонял взрослых двуногих, играя в настольный теннис), а Ку- зенкову тогда было уже далеко за тридцать, но через пару месяцев он играл в свою любимую игру.

Как же они занимаются, эти переломанные и пока­леченные? Вот вам свежий пример. На занятиях я ре­гулярно видел Егора Н., ему лет двенадцать, руки-ноги целы. Но он страдает энурезом. Случаи выздоровле­ния при таком заболевании Гринштат отмечает у своих маленьких пациентов, есть прогресс и у Егора. Я ви­дел его на занятиях в понедельник, а в среду отец при­вез его на машине: правая нога Егора была закована в гипс. Оказывается, во вторник «для разминки» он прыг­нул с бойлерной высотой почти в четыре метра и в результате неудачного приземления сломал пяточную кость (отец объяснил, что у него такой возраст, когда непременно хочется прыгать). Так вот, Егор делал все, что и остальные, только не наступал на ногу: вибри­ровал, стоя на одной ноге и держась рукой для равно­весия за шведскую стенку, делал «Панель», опираясь на одну ногу, и разве что бег на месте ему не давался. Но он двигался, а значит, организм боролся, и сни­мут ему гипс раньше, чем прогнозируют врачи, я в этом более чем уверен.

Да зачем далеко ходить? У меня не сгибается в ко­лене левая нога, а захотелось проверить собачью позу, «побаловать» позвоночник, устающий от бесконечно­го сидения за пишущей машинкой. Стал на правое колено, а левую ногу вытянул. Приспособиться можно всегда. И помните гринштатовское: «Работаем ногами, лечим руку». И наоборот.

Но вот что касается людей, перенесших инсульт, инфаркт, то ни Гринштат, ни тем более я сказать ни­чего однозначно не можем. Есть, были и наверняка будут в его группе люди с такими заболеваниями. Но здесь необходима консультация врача. Расскажите ему, что вы собираетесь делать, и, если доктор не закон­ченный ретроград, уверен, он не отмахнется от вас и, оценив ваше состояние, даст дельный совет.

 

ЕСТЬ, ЧТО ЕСТЬ

Впервые получив приглашение по о бедать или по­завтракать у Арнольда, теперь уже не помню, я поче­му-то ожидал, что меня будут потчевать овощами, со­ками или проросшими зернами. Однако на завтрак были пельмени, домашние, естественно. А на обед суп и отварное мясо, а в другой раз селедочка с карто­шечкой, а еще Арнольд хотел побаловать меня копче­ной свининкой, и мы с куском мяса поехали к его знакомым на дачный участок, который находится ки­лометрах в трех от его дома, да там что-то с коптиль­ней случилось, и мы вернулись с бутылкой козьего молока для Анечки.

Оказывается, он придерживается простого принци­па: есть то, что есть, не переедать ни в коем случае, а потреблять ровно столько, сколько необходимо для рабо­ты, которую вы делаете. Съел больше — ты тратишь силы на переваривание еды, а на работу их уже не остается. Это элементарно.

—   Ну а как же раздельное питание, диеты? — не унимался я.

—   У меня диета — движения, — смеется Арнольд. — Я одну даму «похудал» со ста пяти до семидесяти кило­граммов, до этого она лежала в дорогих клиниках, без результата. Диеты, разумеется, нужны, так сказать, по жизненным показаниям, это все верно. Только не с них надо начинать, а опять-таки с движения. Поче­му возникает чувство голода? Желудок пустой, вот он и требует своего. А ты ешь часто, но понемножку, приучи его к режиму, доведи его объем до естествен­ного, не растягивай, он ведь не резиновый, хотя и эластичный. И вот еще что важно, мне кажется, по­нимать: к большому сожалению, все мы слишком за­жаты, скованы — губы зажаты, дыхание зажато, а орга­низм требует настройки. Настройки на все — работу, движение и на еду в том числе. Я у товарища спраши­ваю: «Кто обед готовит?» А он с ходу: «Как это кто? Ра­зумеется, жена!» А я вот не мастер готовить, но сажусь рядом с Ириной, чищу овощи, режу, короче, помо­гаю, а это и есть обмен эмоциями, настрой на еду.

Кстати, никогда не видел на столе у Гринштата чего- то «заморского», даже фруктов, хотя в Киеве они сей­час в изобилии, будто сюда Африка переместилась. Спрашивать было как-то неудобно, но он сам об этом заговорил.

—   Есть нужно то, чем тебя мать выкормила, что растет на твоей земле. Вот говорят, что хохлы только салом с картошкой питаются; да если бы не было у них этих продуктов, так и нас давно бы не было. А разве люди в других странах живут по-другому?

С ним трудно не согласиться.

Что же касается занятий по системе Гринштата, то поесть следует за полтора часа. Да и после занятий сразу бросаться к холодильнику не следует.

 

ЕЩЕ НЕ ТОЧКА

Оля Миленина, тренер детской спортивной школы из Люберец в Подмосковье, когда-то, лет десять на­зад, сама пациентка Гринштата, потом его ученица, активно использующая методику Арнольда Михайло­вича, как-то мне сказала:

—   Упражнения, конечно, оригинальные, эффек­тивные, вне всяких сомнений, но есть в нем еще не­что, чего я понять не могу. Вот моя мама тоже работа­ет по его методике, но спортсменов не берет, не полу­чается у нее, а Арнольду Михайловичу чем сложнее, тем интереснее.

Я не только у Ольги расспрашивал про это «не­что», но буквально у всех, кто с Гринштатом так или иначе общался. Ответы были туманны.

Недавно зашел к нам в редакцию молодой человек, Александр Малый. Он целитель, изучает секреты ки­тайской медицины, а недавно побывал у Арнольда Михайловича, общался и пришел в редакцию снять ксерокопии статей о нем. Я тоже поинтересовался: нет ли здесь какой-то тайны?

Александр оказался интересным собеседником, зна­ет десятки целителей, со многими работал в качестве ассистента. Знаете, мне кажется, у него особое энергетичес­кое поле. Я думаю, что оно может быть таким только у людей, которые много страдали — в детстве, в молодо­сти. Уверен, что таким полем обладает актер Георгий Жженов. Смотрите, с каким достоинством он держит­ся, а ведь перенес колымские лагеря, оттуда вернулись единицы. Я не знаю подробностей жизни Гринштата, но уверен, что было в его жизни нечто, пусть и не Колыма.

А я вспомнил его рассказ об умирающей матери, голодном детстве, когда он жил на копейки, годы борь­бы за признание. Может быть, это и есть ответ?

Пока не знаю, а потому и не буду ставить точку.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

и последняя, в ней автор снова не ставит точку, как, впрочем, и Спасатель, задающий нам все новые и новые уроки на дом

Лет пять назад попал в маленький испанский го­родишко неподалеку от Барселоны на берегу Сре­диземного моря, эдакий маленький Сочи с ис­панским акцентом и всеми приметами морского ку­рорта. Днем отдыхающие жарятся под лучами щедрого солнца, вечером толкутся на набережной, поглощая напитки и мороженое в диком количестве, забавляют­ся аттракционами, из которых один окрашен местным колоритом: публике предлагалось как можно дольше продержаться в седле вибрирующего быка, держась за его пластмассовые рога. Бык неистово брыкался, уси­деть больше минуты-другой мало кому удавалось.

•   Я не преминул вспомнить Арнольда и одно из его упражнений — подпрыгивание, сидя на твердой поверх­ности скамьи (фото 7). Без затраты сотни песет, ис­ключительно за счет собственной энергии, а не элект­ромотора, вмонтированного в тело кожаного быка.

•   Сто песет я потратил на дру­гой аттракцион, все-таки поддав­шись стадному чувству: требова­лось отстоять минут десять в оче­реди (а нашему человеку к этому не привыкать), а дождавшись, вложить ладонь в пасть каменно­го льва и ждать приговора судь­бы. Нажав кнопку выбора язы­ка, получаю через минуту посла­ние на условном английском, по­разившее, однако, все мои скеп­тические ожидания. Бумага от льва гласила следующее: «Вы проживете относительно долго при нормальном самочувствии лишь благодаря тому, что никогда не занимались ни спортом, ни физ­культурой».

Не верю я в приметы, ни тем более в гадания, ско­рее всего, стоит в теле льва обыкновенный сканер и «читает» руку, которая в последние годы ничего тяже­лее шариковой ручки не держала — ни лыжных палок, ни весла, ни гантелей. Если считать третий разряд по лыжам спортивным достижением, то я его выполнил еще в восьмом классе, на утреннюю гимнастику в ин­тернате выходил исключительно по приговору педаго­гического совета. Правда, бегал, даже восьмикило­метровые кроссы с противогазом на плече. Но в дет­стве и юности у меня была проблема с легкими, а стало быть, и с дыханием.

От физкультуры меня освобождали на вполне за­конном основании. И в школе, и позже в университе­те. Вот здесь, как говорится, и зарыта собака. Муд­рый Гринштат как-то высказал свое кредо: «Ищи пути, не ищи оправдания». Выходит, я только и занимался тем, что искал себе оправдание. Сначала мотивируя слабой «дыхалкой» (а ведь встречал людей, у которых были такие же и более сложные проблемы с легкими, а они бегали, прыгали, играли в волейбол и даже ста­новились мастерами спорта!). Ну а после травмы и того паче — куда уж там бегать, когда левая нога сгибается в колене всего на 15 градусов. Разве что скакать, по­добно кенгуру? Как-то в американском иллюстриро­ванном журнале увидел фотоочерк: сын одного из бра­тьев Кеннеди (не помню, какого именно) катается на горных лыжах в Альпах, а у парня нет ноги, вместо нее протез. Естественно, это меня поразило. Но и только. Хотя бы попробовать стать на лыжи так и не решился.

Почему я снова возвращаюсь к своей скромной пер­соне? Тем более что никаких особых подвигов на ниве борьбы за собственное здоровье не совершил. Только потому, что достаточно за свою жизнь насмотрелся на одно и то же: в молодости человек машет на себя ру­кой, думая, что еще успеет, все впереди. А когда впе­реди уже слишком мало, а то и ничего нет, снова себя уговаривает: что-либо менять уже поздно.

Летом 2001 года у меня случился инфаркт. Обшир­ный, так называемый трансмуральный задней стенки. В клинику доставили быстро, сделали ангеопластику

—   микробаллончиком со сжатым воздухом расширили закупоренный сосуд. Три дня в реанимации, потом — в общую палату. На четвертый день разрешили встать, пройти несколько шагов по палате. Потом начал хо­дить по коридору: тридцать метров в одну сторону, трид­цать — в другую. Мне даже показалось, что дышать стало легче, болей в сердце не было.

И первая мысль: как преступно мало я двигался в последнее время — от дома до метро метров семь­сот, столько же от метро до редакции газеты, которая выходит раз в неделю, но работает в графике ежеднев- ки, и бывает, что сотрудники засиживаются до полу­ночи .

Через две недели меня перевели в загородное отде­ление больницы. Жара неимоверная, но три-четыре круга по маленькому парку все-таки делал. Приехали проведать друзья из журнала «Физкультура и спорт»,

Фото 8

вместе с фруктами доставили подарок от Арнольда Михайловича — шесть упражнений, которые можно выполнять лежа. С сердитой припиской: «Закон маят­ника никто не отменял: чем больше получаешь удо­вольствия, тем больше расплата». Я хорошо знаю, что он имеет в виду под «удовольствиями»: малоподвиж­ный образ жизни, «отдых» в виде валяния на диване, уткнувшись в экран телевизора. Привожу эти упраж­нения.

•    Лежа на животе, руки под подбородком, 50 раз подвигать ягодицами влево-вправо (на несколько гра­дусов).

•    Лежа на животе, руки под подбородком, подни­мать прямую правую ногу на 5 — 10 сантиметров (не бо­лее) (фото 8). 10 раз подряд. То же повторить левой ногой. Количество таких серий в первое время довести до 10. По мере того как вы будете осваивать это упраж­нение, время выполнения движений увеличить до 5 минут. Все делать без больших усилий и не допускать боли. Если появляется боль, количество движений нужно уменьшить.

•   Лежа на спине, колени согнуть под углом 90 гра­дусов, ноги раздвинуть на ширину плеч, руки могут лежать вдоль тела или под головой и начать поднимать таз на высоту 5—10 сантиметров (фото 9). В импульс­ном ритме несколько раз. Постепенно время выпол-

Фото 9

нения этого упражнения можно довести до 30 — 40 се­кунд.

•   Лежа на спине, ноги прямые, пятки сведены вме­сте, все тело натянуто и напряжено. Поднять таз, а затем опускать и поднимать, не касаясь пола ягодица­ми. В импульсном ритме несколько раз. Если внача­ле это будет для вас сложно, не переживайте, со вре­менем получится.

•   Лежа на спине, ноги согнуты в коленях под углом 90 градусов, руки за головой, мышцы тела должны быть напряжены, отрывать плечевой пояс на 5 — 10 сан­тиметров от пола (фото 10). То же выполнить в им-

 

пульсном ритме несколько раз. Опуская плечевой пояс вниз, мышцы живота слегка расслабить.

•    Стать на колени и руками упереться в пол (на четвереньки), руки и ноги на ширине плеч, спина чуть расслаблена и прогнута вниз, слегка сгибать руки в локтях и резко выпрямлять их (фото 11). Ритм движе­ний по самочувствию, время выполнения — до 1 ми­нуты .

Закончив эти упражнения, можно полежать или посидеть. Категорически запрещается резко вставать.

Все упражнения абсолютно безвред­ны и направлены на разгрузку позвоноч­ника, закачку мышц спины и на общее укрепление организма. Рекомендуются в первую очередь для лежачих больных.

Это позволит им набрать необходимый объем движений, а главное — избежать пролежней. Рекомендуются также при всех проблемах с позвоночником.

После минутного отдыха нужно пе­рейти к вертикальным упражнениям.

•         Вибрация (это упражнение вам уже хорошо известно). Ноги на ширине плеч, руки вдоль тела, за счет сгиба- разгиба в коленях начинаем вибрацион­ную работу (фото 12). В отличие от ре­комендаций Микулина пятки ни в коем случае не отрывать от пола. При опускании вниз — выдох, при под­нимании — вдох (получается эффект «собачьего» дыхания). Количество движений по мере освоения этого упражнения можно довести до 100—150 в минуту. Обращайте внимание на осанку, поэтому лучше вы­полняйте его перед зеркалом. Это упражнение по нагрузке на суставы нижних конечнос­тей в 4 раза мягче, чем про­стая ходьба.

После этого — 1 минута от­дыха сидя в позе кучера.

 

Переходим к бегу на ме­сте. Считаю нелишним еще раз остановиться на особенностях его выполнения. Пра­вая рука и правая нога двигаются одновременно по типу иноходца. Одновременно руки — вверх-вниз вдоль ту­ловища, как бы вдавливая колени, плечи слегка про­ворачиваются в горизонтальной плоскости, происхо­дит эффект самомассажа позвоночника. Пальцы ног слегка отрываются от пола, пятка не касается пола (фо­то 13). Желательно во время опускания ноги колено выпрямлять, что приводит к «эффекту кенгуру или бло­хи», то есть бегу с минимальным усилием. Дыхание — «собачье»: на каждое движение — выдох, а вдох произ­водится самопроизвольно. Длительность бега постепен­но довести до 5 минут.

В начале освоения этой методики необходимо кон­тролировать пульс и давление после каждого выполнен­ного упражнения. Сразу после занятий пульс должен повышаться до 180 — 200 уд/мин у людей со здоровым сердцем и до 120 уд/мин — с больным. Желательно, чтобы через 2 минуты отдыха он нормализовался.

Во время тренировок идет процесс познания своих возможностей. Данная методика безвредна для всех, оказывает оздоравливающее воздействие, укрепляет все мышцы тела.

Бег мы с вами вроде бы уже проходили, но в этом комплексе он как бы умеренный. Я ведь говорил, что Гринштат не ставит точку, он неистощим на придум­ки, поскольку «материал» — люди, которые довели себя до ручки, — у него каждый день перед глазами.

К моменту получения послания от Арнольда я уже обучил соседа по палате искусству «труситься» (кста­ти, инструктор по лечебной физкультуре находился в отпуске), а тот — своего партнера по домино. Даль­ше, как вы догадываетесь, пошла цепная реакция и вскоре по Гринштату «трусился» весь наш коридор.

Итак, в вашей копилке уже где-то полтора десятка упражнений. Почему мы как бы разбросали их по тек­сту? Только с одной целью: нужно научиться понимать смысл любого движения, то есть что оно дает вашему организму. Попробуйте проделать все, что описано в книге, и сами из этого разнообразия составьте соб­ственный комплекс. Замечу только, что все движения у Гринштата выполняются намного быстрее, чем в обыч­ной зарядке или аэробике. Удивительно, но многие люди занимаются в его группе по многу лет и это им не надоедает.

И последнее, я постарался рассказать все, что знаю о Гринштате и его системе. Больше знает только он сам. И я искренне надеюсь, что когда-нибудь он на­пишет свою книгу. И выйдет она в нашей серии «ФиС: Золотая Библиотека Здоровья».

А пока: двигайтесь правильно — и будете здоровы.

 

ПОСТСКРИПТУМ, ИЛИ ПОЧЕМУ ТОЧКА ВСЕ ВРЕМЯ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЗАПЯТУЮ

Вот и рукопись вроде бы завершена, сдал ее, редакторы прочитали, одобрили, убрали, что следовало убрать, еще раз просмотрели упражнения — все ли понятно? Гринштат дале­ко, пришлось самому позировать художнику, демонстрируя упражнения, расставлять стрелки — куда движется рука, куда

—  нога. А вечером звонок домой. Человек из Питера долго извиняется за беспокойство: занимается в секции тэквондо, множество травм, случайно попались номера журнала «Физ­культура и спорт» с публикациями о системе Гринштата, ре­шил попробовать, вроде бы все получается, но вот не уве­рен, что правильно выполняет вибрационные движения.

Надо же! А мне казалось, да и сейчас кажется, что ничего проще не бывает. Встаю с кресла, прижимаю трубку к уху, стою прямо, ладони вроде опираются о воздух, и начинаю вибрировать, «труситься», чуть сгибая ноги в коленях. Вот практически и все, других слов в русском языке не нахожу: не прыгать, не скакать, а именно вибрировать, не отрывая ног от пола. Не знаю, что там, в Питере, мой абонент все еще сидит или тоже вибрирует, но, кажется, он понял. Спра­шиваю: «Вы там единственный травмированный спортсмен?» «Разумеется, нет, ведь это жесткий вид спорта, где травмы практически неизбежны». Советую связаться с Арнольдом Михайловичем непосредственно. Команду он вряд ли в со­стоянии принять, но можно попытаться пригласить его в П итер, заинтриговав предстоящим юбилеем славного города на Неве. Оказывается, не получится. По словам питерца, это тэквондисты Москвы в большом порядке — здесь и спон­соры, и спортивное руководство близко, а они, питерцы, кое-как перебиваются. Знакомая печальная картина.

Мне показалось, что в последние годы Гринштат стал меньше заниматься именитыми спортсменами, а больше обычными людьми, нуждающимися в его помощи. Оказа­лось, нет, просто расширилась география его вмешательства.

Осенью прошлого года из Кишинева в редакцию журнала «Физкультура и спорт» позвонил Сергей Иванович Бутельс- кий. Его сыну двадцать четыре года, футболист, играет за сборную Молдавии, все, как говорится, при нем. И вот тра­гедия — получил черепно-мозговую травму. Врачи бились над ним целый год, а в результате практически ноль: не перено­сит нагрузок, мучает постоянная тошнота, тело трясется, как у немощного старика. И еще, может быть, главное — поте­рял веру в себя, полный упадок духа. Короче, человек вроде бы уже на себе крест поставил.

Поз вонили Гринштату. «У него есть возможность приехать в Киев?» Выяснили, что такая возможность у семьи есть. Сергея (тоже Сергей!) Бутельского привезли в Киев, два ме­сяца он занимался у Гринштата. Подробностей не знаю, но могу легко себе представить, как Арнольд Михайлович под­ключал его к работе группы. Ведь он любит, когда среди людей, к спорту не приобщенных, появляется классный спортсмен, пусть и травмированный. Потому что спортсме­ны не могут не нравиться — ими любуются, ими восхищают­ся, им подражают. Да и спортсмен в окружении людей от спорта, мягко говоря, далеких, думаю, ощущает если не свое превосходство, то чувство, как если бы тебя из восьмого класса временно перевели в третий.

В январе, после Нового года, снова позвонил в редак­цию из Молдавии Сергей Иванович Бутельский. Благодарил сотрудников журнала, благодарил Гринштата... Сказал, что сына сейчас нет дома. Он вернулся в команду, успешно сыг­рал контрольный матч и уехал на сборы, тренеры им пока довольны...

Время от времени прокручиваю старые пленки наших бес­счетных разговоров с Гринштатом. Вдруг упустил что-то важ­ное, что раньше мне не показалось значительным, на что не обратил внимания, ведь многое мне подсказывают читате­ли, уже пробовавшие заниматься по системе Гринштата. Слушаю: «Людям сложно понять, что на таких простых дви­жениях можно добиться мировых результатов». Ну что же, он в этом убедил тысячи людей. «Не спорт ради спорта, а чтобы жизнь была красивой. В том смысле чтобы человек был нацелен на решение задачи — технической, творческой, спортивной». На это направлена вся система. Вот еще, ка­жется, это я пропустил, а ведь это так важно: «Люди часто не задумываются даже над тем, в каком состоянии они идут на работу. Привычка, а еще надежда на авось. Выпил и сел за руль, не думая ни о себе, ни о прохожих. Надо уметь себя анализировать. Оказывается, понять себя сложнее, чем изу­чить чужой язык». Здесь, кажется, все ясно, но, как гово­рит Гринштат: «Восточная лень наша мешает нам быть здоро­выми».

Еще одно письмо, и на этом попробую поставить точку. Но сначала был телефонный звонок. Зашел по делу в редак­цию, а из соседней комнаты входит сотрудник с трубкой ра­диотелефона и объявляет, что звонят из Италии и просят главного редактора Сосновского или Добкина. А у меня в Италии есть приятель, корреспондент нашего агентства ИТАР-ТАСС, но он не знаком с Сосновским и с чего бы ему звонить в редакцию, где я бываю время от времени. Взял, разумеется, трубку, звонила женщина, абсолютно мне не знакомая, постоянная подписчица журнала «Физкультура и спорт» с 1984 года. Родилась и жила на Украине, в городе Черновцы, обстоятельства вынудили искать работу вдали от дома, и нашла она ее не близко — в Италии, в городе Моде­на. Дальше — тривиальная история. В жаркий солнечный день, когда в тени за 40 градусов по Цельсию, зацепилась за бордюр тротуара и упала на левое колено и локти. В руках трещины, коленная чашечка расколота пополам. Отвезли в больницу, оперировали колено, наложили гипс. В больни­це Машу (так зовут эту женщину) продержали только неде­лю, а в гипсе ей предстояло пробыть не меньше тридцати дней. Какой-то добрый священник помог ей устроиться к итальянке. Там она жила и, и еле передвигаясь, помогала по хозяйству. И вот здесь ей повезло: мать, как обычно это делала, прислала из дома очередной номер журнала «ФиС» со статьей о Гринштате. Маша начала выполнять его комп­лекс лежа в постели. Ей хотелось как можно быстрее встать на ноги (а кому не хочется почувствовать себя здоровой?). И хотя казалось, что упражнения мало помогают, уже через пят­надцать дней занятий она, ко всеобщему удивлению, ходила без костылей! Жаль, что этого не увидел врач из больницы, где ей оказали первую помощь и прооперировали. Он какое- то время навещал Машу, но, понаблюдав за тем, как она делает гимнастику по Гринштату, назвал ее сумасшедшей и больше не появлялся.

Вскоре редакция получила письмо из итальянской Моде­ны. Приведу его не полностью, оно большое, и заранее по­прошу у читателей извинения за, возможно, излишне вос­торженный тон. Все-таки живет Мария вдалеке от родного дома и также далеко от Москвы. А потом ей просто повезло, что ее трудности помогает преодолеть тот, кого мы назвали Спасателем.

«Я была счастлива, когда главный редактор журнала Игорь Сосновский дал мне телефон Гринштата. Дозвонилась до Спасателя. Его слова: «Машенька, приезжай ко мне на неде­лю, и я вылечу тебя». Господи, а я не могу, так как если уеду, то просто не смогу вернуться, а на Украине ждет только безысходность. От его голоса и заботы выросли крылья, по­явилась надежда. Решили лечиться по журналу и по телефо­ну. Начала пробовать, занималась один час каждый день. Но мое колено как было под углом 90 градусов, так и оста­лось. Рука правая не сгибается. Благо левую сама распрями­ла. Как-то днем сделала упражнение для укрепления ноги — подняла бедро в сторону и почувствовала через десять упраж­нений, что стало хуже. Позвонила Арнольду Михайловичу, он был недоволен мной и сказал, что болеет, когда я делаю не так, как он говорит. Да и голос у него был очень усталый. Мне стало не по себе. Я два дня ничего не делала. Затем, как всегда, сделала гимнастику. И — о, чудо! Мое колено согнулось, и значительно. На мой вопрос Спасателю он от­ветил: «Я же работаю с тобой». Меня переполняли радость и благодарность, которую я ему и выразила. Это случилось в ноябре. Хожу уже неплохо, но, к сожалению, пока не могу даже чуть-чуть пробежать. А так хочется! Есть проблема с ча­шечкой, она пока немеет (левая часть). Потом начали зани­маться рукой. Но с ней оказалось еще тяжелее. Гимнастику приходилось менять совместными усилиями. В середине но­ября начался небольшой сдвиг и в руке. Я так благодарна голосу, доброте и таланту (а может, дару?) Арнольда Михай­ловича! Он мой Спасатель. Знаю, что он очень занят, но мне одной из этой беды не выбраться. Оказывается, что Гринш- тат служил в армии в моем родном городе Черновцы (а глав­ный редактор «ФиС» Сосновский И.Ю. там учился, это уже мое добавление. — В.Д.). Мы ходили по одним улицам! Мо­жет, поэтому дыхание по-собачьи, или по Гринштату, я использовала в своей любительской гимнастике, еще ничего не зная об Арнольде Михайловиче?! Придумала дыхание сама. Связь биополей?

Очень хочется прыгать через скакалку и делать гимнастику тибетских монахов, с которой меня тоже познакомил журнал «Физкультура и спорт». Я его, спасибо маме, читаю и здесь, в Италии. Она меня подписала на «ФиС» на 2003 год и на вашу книгу «Арнольд Гринштат: Двигайтесь правильно — и будете здоровы». Люди, знаете, очень инертны. Но все-таки благодаря моим злоключениям знакомые знают о вашем жур­нале. Знают и о Гринштате. Вы ведете меня по жизни, и тому много подтверждений. Еще на Украине я попробовала восточные рецепты украинского целителя В. Константинова и захватила их в Италию. Очень помогло. Помогли эти ре­цепты и молодой женщине, которая была в плохом состоя­нии. Узнала и всегда использую лимон при изменении дав­ления. Тоже из вашего журнала. Очень нравятся ваши ста­тьи о травах. Вы чудесный коллектив! Извините за ошибки и обороты — пишу ночью. Работать я начала, как только сняли гипс. Спасибо «ФиС», спасибо Гринштату. Теперь мне на­много легче.

Я не люблю страдать — лучше от этого не становишься. Когда я счастлива, дарю свою радость всем, как солнце. Лучше быть счастливой. Исходя из этого, я сделала выводы: если хочешь получать удовольствие от жизни, подпишись на «ФиС», а потом начнешь, читая, действовать. Знаю по себе.

Всё, дорогие москвичи. Спасибо ВладимируДобкину за открытие личности Арнольда Михайловича и за книгу, кото­рую мы скоро получим».

Здесь я рассказал о людях, получивших тяжелые травмы и вынужденных из-за этого обращаться за консультацией и по­мощью к самому Гринштату, но его система упражнений в основном предназначена тем, кто желает сохранить и укре­пить здоровье. И в этом случае, надеюсь, можно обойтись без консультации Спасателя, достаточно внимательно про­читать книгу, которую вы держите сейчас в руках.

Ну что ж, давайте здесь поставим точку. Надеюсь, опять временно.

 

Валентина ПОЖИЛОВА

 

НОВЫЕ УРОКИ СПАСАТЕЛЯ

 

Валентина Петровна Пожилова живет и работает в Киеве. Спортивный журналист, в прессе — с 1958 года. Заслуженный работник культуры Украины. Лауреат пре­мии «Независимость» Киевского отделения Союза журна­листов Украины за 2001 год. В 2001 году получила «По­четный знак» НОК Украины за весомый вклад в развитие олимпийского движения, физкультуры и спорта в Украи­не. В настоящее время— ответственный секретарь жур­нала «Теннис».

 

ОТ АВТОРА

Наверное, я не ошибусь, если скажу, что собственный опыт позволяет любое явление осмысливать полнее. А иног­да даже на 180 градусов менять представление о нем. В моей жизни именно так было в случае с Арнольдом Гринштатом. Нет, это произошло не сразу. Даже насмотревшись на ре­зультаты его работы, наслушавшись о нем от других, все рав­но сохраняла некоторый скептицизм. Уж очень простым ка­залось все, что он делает, и так эффективно? А поворот во взглядах на методику Гринштата произошел после того, как мне самой пришлось стать пациентом Арнольда.

Как у многих, побаливала спина, и лучшим лекарством считала квалифицированный массаж. Испробовала и другие средства: благо недостатка в них не было — работа спортив­ного журналиста богата на встречи с травмированными атле­тами и их лекарями. Знала, что кое-кто из них увлекается фармацевтическими средствами. Испробовала и их. Нет, не скажу, что безрезультатно. Только состояние было сродни неустойчивому равновесию, которое способно было нарушить­ся в самый неподходящий момент. Случилось как-то нелов­ко повернуться на яхте, прыгающей по волнам в море далеко от берега, и регата, длившаяся почти две недели, стала мне не в радость. В нашей огромной флотилии, правда, нашел­ся умелец, слегка что-то в спине вправивший, но тупая боль все время напоминала о себе, не позволяя расслабиться. Я даже перестала купаться в море из-за страха: а ну как прихва­тит на глубине, а пловчиха я не ахти какая. Вот тогда и ре­шила: вернусь в Киев, сразу же пойду к Арнольду не в каче­стве журналиста, а как страждущая и нуждающаяся в помо­щи пациентка.

Пришла, пожаловалась. Услышала в ответ: «Человек сам должен о себе заботиться. Дикость — не уметь беречь соб­ственное здоровье, это все равно что не научиться вовремя писать». Согласившись с тем, что являюсь дикарем, встала в строй. Постепенно-постепенно увеличивала нагрузки. Не скрою, временами мне казалось, что Арнольд Михайлович очень мало уделяет мне внимания. Пыталась жаловаться: ой, больно. В ответ слышала: не пропускать занятия, работать дома. Привычкой стало утром, пока на плите готовится зав­трак, слегка «потрястись».

Вскоре я ощутила облегчение, причем не только в облас­ти спины. Улучшался общий тонус. Перестали раздражать бытовые мелочи, доставлявшие перед тем массу огорчений. Домашние говорили, что у меня даже лицо подобрело. Вот так на собственном опыте поняла истину: в здоровом теле — здоровый дух. И еще: о здоровом теле надо заботиться с той же тщательностью, с которой выполняешь ежеутренние ги­гиенические процедуры.

Мы с Арнольдом Михайловичем перешли на новый уро­вень взаимоотношений: пациентка-друг, пациентка-собесед­ник, пациентка-единомышленник. Мне стали интересны его рассуждения, когда, как ниточка из клубочка, одна мысль тянется за другой, дополняя и развивая предыдущую.

Этим, к сожалению, мой личный опыт общения с Грин- штатом не ограничился. Мой сын получил тяжелую травму позвоночника. Случилось это во время армейской службы. Он никогда мне ни на что не жаловался, поэтому о беде я узнала от своих друзей, живших в том городе, где сын слу­жил. Написали: видели парня, ходит согнувшись и ногу при­волакивает. Бросила все и помчалась туда. Уже на месте узнала, что пару месяцев назад, судя по всему, у него повре­дились межпозвонковые диски. Терпел-терпел, но все-таки обратился в санчасть. А там: «Подумаешь, радикулит, от этого еще никто не умирал». Хорошо, что в части был вниматель­ный мичман (сын служил на флоте). У него в семье был по­хожий случай. Вот он и заметил странную походку матроса. Расспросил и распорядился положить в кубрике ему на кро­вать деревянный щит. Записал на прием в гарнизонную (или как она там называлась) поликлинику. Но пока суд да дело, пропала чувствительность в ноге. К моему приезду совсем худо стало.

Я развила бурную деятельность, подключила всех знако­мых, и мой ребенок оказался в госпитале. Диагноз — меж­позвонковая грыжа, пережат нерв, нога начинает усыхать. И вывод: нужна операция.

В Киеве у меня была работа, так что я не могла поселить­ся рядом с госпиталем. Повторно приехала, узнав, что сыну сделали пневмопункцию, из-за которой он чуть не расстался с жизнью. Когда стала выяснять, насколько целесообразна была такая процедура, мне ответили: «Начальник отделения готовит докторскую диссертацию». Вот в такой обстановке начала я борьбу с медициной. Заключалась она в том, чтобы не допустить операции и добиться увольнения из армии. Ока­залось, главным препятствием служила боязнь чиновников от медицины, что я потребую оформления инвалидности, а значит, и пенсии. Получив мои заверения, что нам это не нужно, моего сына быстренько комиссовали. Правда, про­щаясь, нейрохирурги продолжали меня пугать неизбежнос­тью операции, без которой нога окончательно усохнет и во­обще...

В Киеве первым делом обратилась к Арнольду Михайло­вичу. Тогда он работал в институте физкультуры. В его рас­поряжении были небольшая комната и длинный коридор. Там-то он и занимался со своими подопечными. В те време­на мой сын был, пожалуй, самым тяжелым его пациентом, и Арнольд уделял ему много внимания. Сначала мы ездили на занятия на машине, потом — на общественном транспор­те, но всегда вместе: я боялась отпускать сына одного. А не­дели через две он уже самостоятельно отправился в универси­тет, где ему позволили экстерном сдать экзамены за пропу­щенный учебный год.

Нет, он не стал стопроцентно здоровым за две недели. Работа продолжалась. Стоило сыну пренебречь советами Грин- штата, как тут же травма напоминала о себе. Пришлось регу­лярные тренировки сделать образом жизни. И хотя с тех пор прошло уже прилично лет, мы в нашей семье уверены: мето­дика Арнольда Михайловича безупречна. Вот почему я стала ее рьяным пропагандистом. Мне искренне хочется, чтобы она нашла самое широкое распространение. Ведь для ее вне­дрения не нужны огромные финансовые затраты. Просто надо поверить в ее серьезный оздоровительный эффект и сделать так, чтобы у Гринштата появились ученики, которые поне­сут его опыт, его знания и умения людям. Право же, жур­нал «Физкультура и спорт» очень метко назвал Арнольда Ми­хайловича Спасателем.

Говорят, что нет. А если трижды, четырежды? Тем более? Осмелюсь возразить. С Арнольдом Михай­ловичем знакома много лет. Уж и не припомню, когда произошла моя первая встреча, а вот саму встре­чу запомнила.

По делам журналистским зашла в кабинет произ­водственной гимнастики. Существовал такой раньше в Киеве при Украинском совете профсоюзов. Его спе­циалисты занимались не только физкультурой в режи­ме труда, но и разными аспектами оздоровления, по­скольку были людьми достаточно образованными, а главное — интересующимися всем новым. В разгар нашего разговора погас свет. За окном — темнота, свечей нет. Единственный источник света — зажигал­ка. С ее помощью и собиралась покинуть здание с кру­тыми лестницами. Но для начала решили подождать, может быть, загорится? Говорили о том о сем. Заскри­пели двери. Зарокотал поставленный мужской голос. «Ну, — радостно оповестили меня собеседники, — вот сейчас-то мы все о вас узнаем». И уже обращаясь к пришедшему: «Арнольд, определи-ка, что за человек сидит тут у нас с диктофоном». Не увидела — почув­ствовала, как ко мне приблизился тот самый незнако­мый мне Арнольд. Видно, и он почувствовал, что я с его приближением напряглась. Во всяком случае, очень спокойно посоветовал: «Не напрягайтесь, расслабьтесь, ничего дурного вам не сделаю». Ощутила, как сначала вокруг головы, а потом вокруг всего тела медленно разлилось тепло. Инстинктивно вся сжалась. «Ну что же вы? Расслабьтесь, я не могу работать, если мне так активно сопротивляются». Работать я ему не позволи­ла, отошла в сторону и возмущенно вопросила: «Что это еще за штучки? Кого вы тут мне подкинули?» Те­перь уже рассмеялись хозяева кабинета. «Да есть у нас тут один волшебник. Мысли читает, согревает, если надо». «А свет он зажечь не может?» — ехидно переби­ла их. «Свет — не могу», — ответил сам «волшебник». И, потеряв, очевидно, ко мне всякий интерес, объяс­нил, зачем он пришел. «Завтра уезжаю. Спасибо, все в порядке. В Харькове меня ждут».

Мы спустились по лестницам. Вышли все вместе на улицу. И там при свете ярких фонарей разглядела невидимого в темноте посетителя. Среднего роста, крепкого телосложения. Из-под шапки (а дело было зимой) выглядывал седой чубчик. Он представился: «Гринштат Арнольд Михайлович, психолог. Вы на меня не обиделись?» С тем и распрощались.

Домой я отправилась с Александром Борисовичем Качеровым, работавшим в те времена заместителем за­ведующего кабинетом. Специалист велоспорта, судья международной категории, образованный, интеллиген­тный человек. Он-то и рассказал мне о том, кто такой Гринштат, как с ним познакомился. Случилось это на велотреке, куда Арнольд частенько заглядывал. Там и приметили его тренеры. Поскольку на болельщика не смахивал, в мире велоспорта известен не был, загово­рили с ним, мол, чего ходит. А он и ответь: «Да вот наблюдаю, как вы тут спортсменов калечите». Это было слишком! Однако все нападки отлетали от незнаком­ца, как мячики. Потом произошел один случай, за­ставивший внимательно присмотреться к Арнольду. Возле велотрека машина сбила собачку, повредив ей лапку. Жалобно скуля, бедное создание не могло на­ступить на поврежденную конечность. Гринштат по­колдовал над собачкой, что-то сделал с лапкой, и Ту­зик, вильнув хвостиком, убежал.

Теперь уже тренеры проявили повышенный инте­рес к Арнольду. Тем более узнав, что с представителя­ми велоспорта он давно знаком, помогал восстанавли­ваться после травмы Леониду Колумбету, другим спорт­сменам. Вот тогда-то и разложил для себя по полоч­кам, из-за чего травмируются гонщики. Поэтому в от­вет на въедливые замечания тренеров он очень спокой­но стал объяснять, в чем видит их просчеты. Все сво­дилось к тому, что спортсмены неправильно пользу­ются возможностями своего тела, что им недостает взрывной силы, а без нее — какая скорость? Непра­вильна посадка в седле с точки зрения физиологии и теории механики... Слово за слово, и разговор пере­шел в спокойное русло. Дальше — больше. Перешли на тему восстановления после травм без медикаментоз­ных средств. А закончилось тем, что, заинтересовав­шись теорией теперь уже знакомого посетителя трека, предложили ему поработать с командой.

Все было на первый взгляд необычным в этом со­трудничестве. Не будучи специалистом в велотреке, Арнольд настолько точно находил уязвимые места в технике, что диву давались спортсмены. И отмечали, что буквально после двух-трех занятий наступали из­менения в лучшую сторону. А именно: появлялась рас­кованность. Мышцы, которые нередко реагировали на нагрузки судорогами или тяжестью, ощущением того, что весят раз в десять больше при работе, чем в состо­янии покоя, приобретали свободу и легкость. И как результат, начинали посылать тот импульс, который обеспечивал прибавку в скорости.

Арнольд объяснял свои действия не медицинскими терминами, а, скорее, техническими. Сравнивал че­ловеческий организм с механизмом и применял к нему теории из области сопротивления материалов, других понятий из сферы механики, физики. Самым удиви­тельным было то, что он не ошибался. За, казалось бы, простыми упражнениями, предлагаемыми им, крылся большой смысл. Те немудреные движения, ко­торые спортсмены выполняли под его руководством, заставляли мышцы надежно насыщать кислородом кровь. Они, как насос, приводили в движение кило­метры капилляров, более крупных сосудов. И те с боль­шим коэффициентом полезного действия выполняли возложенные на них природой функции.

Успешно залечивались травмы. Опять-таки в резуль­тате того, что Арнольд заставлял спортсменов становить­ся лекарями для самих себя, мобилизовывать при по­мощи строго дозированных и направленных физичес­ких нагрузок потенциальные возможности организма.

—  Я все это ощутил на себе самом, — рассказывал мне Александр Борисович. — Да, не исключаю того, что Арнольд Михайлович обладает еще и сугубо инди­видуальными способностями влиять на человека своим биополем. Но одного этого было бы недостаточно для достижения таких результатов. Корень успеха — в его методике, в его понимании организма и путей активи­зации заложенных в человеке свойств.

—  Как вы с ним познакомились?

—  Большинство бывших велосипедистов имеют про­блемы со спиной. Не был исключением и я. Радику­лит мучил так, что временами пройти двух шагов не мог. Вот в таком состоянии и пришлось мне быть глав­ным судьей соревнований. Отъездив на машине поло­женные часы, выбраться из нее не мог. Помогли. Ахая и охая, держась рукой за поясницу, поковылял по тре­ку. Тут подходит ко мне знакомая медсестра и говорит: «Худо? Зайдите ко мне в медпункт. Там у меня есть человек. Он поможет». Я уже был скептиком. Куда только не обращался, и массаж, и жена утюгом спину гладила, и пояс специальный носил... Но все-таки по­шел. В кабинете находился Арнольд. Я его уже видел несколько раз в компании велосипедистов, знал, что понемногу работает со сборной командой Союза — Колумбет его туда сосватал. «Здравствуйте, — говорит мне. — Я — Арнольд. Будем знакомы. Тут у вас бо­лит?» Охнул в ответ. «Расслабьтесь». Зашел за спину, вроде бы легонько потрогал. «Расшнуруйте ботинки и ложитесь на кушетку». — «Как это — расшнуруйте? Я не могу наклониться». Он настаивает. Думаю, мужчи­на я или нет? Преодолеваю себя, наклоняюсь. А боли- то как и не было. Потом он немножко поколдовал надо мной на кушетке. И с тех пор лет десять вообще не знал, что такое боль в спине. Мне стало интерес­но, чем же обладает этот человек? Что он делает в ве­лоспорте? Каким образом снимает у гонщиков уста­лость, дает советы тренерам, исходя из одному ему известных постулатов? Вот так мы и подружились. Я много лет работал в спорте и понимал, что у него рано или поздно может случиться конфликт с тренера­ми . Не явный, но такой, что выбросит Арнольда из спорта.

—  Из чего вы исходили?

—   Спортсмены ощущали, как много он им дает, начинали верить больше, чем собственным тренерам. Надо быть очень разумным человеком, чтобы не рев­новать своего ученика. Больше того, принять как ак­сиому, что пришедший в коллектив не специалист в твоей дисциплине нужен этому коллективу, да и тебе самому. Увы, я с такими тренерами не встречался. В конце концов мои опасения подтвердились. Тем бо­лее что пребывание Арнольда даже на сборах главной команды страны было, скажем так, не вполне легаль­ным. Инженер, ну, закончил во время армейской службы курсы медсестер (или медбратьев, как хотите). Так кто он такой, чтобы вмешиваться в тренировоч­ный процесс? Ревность — плохая штука. Она способна заставить пренебречь явной пользой. К тому времени мы с Арнольдом действительно подружились. И я сде­лал все, что было в моих силах, лишь бы он смог получить документ, дающий ему право официально работать в спорте. В годы моего тренерства я познако­мился на сборах с членами комплексной научной груп­пы, в частности с психологами. Они использовали в основном гипноз, внушения. Помню такой случай. Серебряный призер чемпионата мира по велотреку крымчанин Сергей Кравцов готовился к Олимпиа­де-76. После успешных стартов у него из-за травм, из- за проблем психологического плана случился срыв. Тренеры не могли с этим справиться и привлекли уче­ных. Но он и им не доверял. Тогда они во время пре­долимпийского сбора в Серебряном Бору устроили, по теперешней терминологии, настоящее шоу. При­гласили жителей поселка. В первом ряду сидела ба­бушка с внучкой. «Позволите вашей девочке участво­вать в нашем опыте? — спросил Аркадий Тимофеевич Филатов. — После этого она станет послушной, будет хорошо учиться». Бабушка согласилась. На сеансе дев­чушка охотно общалась, рассказывала, что любит по­шалить, учится так себе. Постепенно речь замедля­лась, девочка заснула. Поставив два стула на неболь­шом расстоянии, подопытную уложили головой на один стул, ногами на другой. Тело было натянуто, как стру­на, не прогибалось. Потом девочку подняли, посади­ли на стул. «Я возьму сейчас иглу и проколю ей кожу на руке, но она ничего не почувствует», — заявил один из психологов. Оттянул кожицу на ручке и уколол. Бабушка в крик. «Не бойтесь, ей не больно. А сейчас мы проведем установку на хорошую учебу». Потом была команда проснуться. На руке — никаких следов от уко­ла. Девочка не помнит, что с ней было. Через год я узнал, что она стала отличницей и получила похваль­ную грамоту. Но тогда все делалось для того, чтобы спортсмены, Кравцов в частности, поверили в воз­можности внушений. Я вспомнил об этом, когда ре­шил поискать пути, как бы помочь Арнольду. К этому времени Филатов уже стал доктором наук, работал в

Харьковском институте повышения квалификации вра­чей. К нему и обратился, рассказав о Гринштате. И не только о своем радикулите.

Позднее он смог мне помочь еще с одной пробле­мой. Я страдал непроходимостью луковиц двенадцати­перстной кишки. Началось дикое обострение: все, что ни съем, тут же выходит наружу. Лежу в диспансере. Похудел на 20 килограммов. Только жиденькую ман­ную кашу и могу в себе задержать. Меня показывают специалистам. Те трагически качают головами: может быть, операция и спасет... Арнольда в Киеве не было, он в это время находился в Польше, работал с ребен­ком, кажется страдавшим церебральным параличом. Не помню уже. Когда он вернулся, я был скорее там, чем здесь. Жена ему рассказала обо всем, и он тут же примчался ко мне. «Пошли на улицу». Какая улица, я по палате не могу пройти. А он: «Пошли, пошли». Встал, пошел. Походили, поговорили. Смотрю, он улыбается: «Завтра сходите на рентген». Сходил. На снимке — все чисто, никакой непроходимости. Врачи разводят руками: чудо. Вот об этом случае я тоже рас­сказал Филатову. В Харьковском институте всерьез занимались изучением подобных способностей. У них было отделение нетрадиционных методов медицины. Вот на него-то я и попросил принять Арнольда. Фила­тов согласился при условии, что будет направление Министерства здравоохранения, иначе человека без медицинского образования они просто не могут при­нять. Я и это организовал, и Арнольд отправился в Харьков.

—   Так, значит, все его успехи — это результат свойств, которыми его наделила природа?

—   Не согласен. Поначалу он действительно пользо­вался своими уникальными способностями. Но како­му количеству человек мог бы он помочь, не скатыва­ясь к потоку, который уже граничит с шарлатанством? И он пошел дальше. Он разработал свою методику оздоровления и реабилитации. Да, его природные спо­собности помогли найти правильный путь, но про­кладывал он его уже своим умом, своим талантом. Добавьте к этому, что он уже не юношей поступил в институт физкультуры, благодаря учебе в котором и получил диплом тренера.

Я все-таки уточнила у Арнольда Михайловича, ког­да он учился в Харьковском институте повышения ква­лификации врачей.

—   В 1982 году, — ответил он. — Я действительно был единственным без медицинского образования, но это не помешало мне получить диплом. И я уже с соблюдением всех необходимых формальностей начал работу тренера-психоло га. Собственно, не начал, а продолжил заниматься тем, к чему, думаю, у меня особое призвание. Мне всегда был интересен систем­ный подход к любому делу, за какое бы ни брался. Но самым интересным оказалось подойти с мерками сис­темного подхода к человеку, к его личности. В итоге это позволило творить чудеса. Во всем, хотя мне инте­ресным показался спортивный аспект. Здесь все наи­более сконцентрировано, сжато во времени. А поэто­му все имеет наиболее высокую цену.

 

НЕМНОГО ФИЛОСОФИИ

За 20 (как оказалось) лет нашего знакомства я мно­го раз писала о Гринштате. Каждый раз находил­ся какой-то информационный повод, а уж за ним следовали обобщения, раздумья. Вроде бы говорили о том, что мне уже было известно. Но всякий раз лови­ла себя на мысли, что Арнольд Гринштат все глубже уходит в область, если можно так сказать, психологи­ческой философии. Во всяком случае, для себя я при­думала этот термин. И вот почему.

—    Вы когда-нибудь встречали абсолютно здоровых людей? — часто спрашивает Арнольд своих собеседни­ков. Похоже, что это его излюбленный ход, чтобы на­чать излагать свои мысли. Как правило, ему отвечают:

—   Нет.

—   Значит, — продолжает Гринштат, — нет и боль­ных. Поэтому я в своих рассуждениях исхожу не из наличия болезни. Мне интереснее другое: что же та­кое здоровье? Моя трактовка такова: свойство организма выполнять умственную или физическую работу. По­пробуйте сказать активному инвалиду, что он боль­ной. Он перестанет с вами общаться. Но попробуйте зацикленному на болезнях человеку сказать, что он здоров. Он перестанет с вами здороваться. Такова ус­тановка его мозга. Так что же такое тогда болезнь? Чем меньше человек двигается, тем больше состояние болезни. Перестал двигаться — мертвый. Мертвые не шевелятся.

Но каким же образом сформировался менталитет че­ловека, выражающийся в желании быть больным? — подытоживает Гринштат. — Да все заложено в истории нашей бывшей страны. Кому было удобнее жить? Здо­ровому или больному человеку? Больному. Оплачива­емый прогул, так называемый больничный лист, пу­тевки на оздоровление. Освобождение от армии, от колхоза. Более того, выгодно было руководителю пред­приятия: больничные экономили фонд зарплаты, по­скольку выплачивались из профсоюзных денег. Вот так и сложился менталитет человека, чтобы не сказать боль­ше — менталитет общества, заинтересованного в со­стоянии болезни. Идем дальше. Легче работать со сла­быми людьми, чем с сильными. Ими легче управлять. Мы все были винтиками, гаечками, но не личностя­ми. Лженаука — этот термин сначала был применен к психологии, к учению Бехтерева, которое было опас­но тем, что в каждом человеке он видел свободную личность, способную к развитию, совершенствованию. Наше государство, как любая диктатура, было милита­ризовано, и свободные личности уж никак ему не были нужны, они представляли угрозу. Чтобы управлять людьми, надо было заложить программу подчинения. И предельно простая вещь — зарядка: «Раз, два, три, четыре». Не хочу, но выполняю, следовательно, зом­бируюсь. Утром по радио: становитесь на зарядку. То же и в армии. Человек должен выполнять задание, не задумываясь. Подавляется личность, штампуются ис­полнители .

—  А при чем здесь ваша методика?

—  Я запатентовал теорию психофизической реаби­литации. Это тренировка «физики» при помощи пси­хики и психики при помощи «физики».

—   В чем секрет?

—  Секрета нет. Секрет в том, что это законы при­роды. То, что я видел в природе, я и внедрял. Ничего не выдумывал. Нельзя выдумать больше и лучше, чем придумала природа.

 

УМЕТЬ УВИДЕТЬ

А что же увидел? — то ли спросил, то ли уди­вился Арнольд. — Дело в том, что любое сложное движение состоит из простых. Если простое движение выполняется неправильно, то слож­ное на все сто процентов будет неправильным.

—  Арнольд Михайлович, я не раз наблюдала, как, приходя к вам со своими болячками, преисполнен­ный скептицизма человек довольно быстро избавлялся от недоверия, больше того, он будто распрямлялся, становился дружелюбным, общительным. Меня всегда поражает атмосфера в ваших группах. Я ведь за столько лет знакомства видела их, если можно так сказать, в разном составе. Сходились на небольшой площадке всемирно известные спортивные звезды и бабушки-до­мохозяйки, дети и взрослые, важные чины и, извини­те меня, полубандиты. Вы же не делаете различий, принимая людей в свой коллектив. И эти различия довольно скоро нивелировались. Все начинали рабо­тать в одном ритме — не физическом, духовном. Отку­да это?

—   А вот все оттуда же — от моего стремления рас­крепостить личность. От моей методики психофизи­ческой реабилитации. Все начинается с физической. Повторюсь. Любое сложное состоит из простого. Возьмем математику. В школе мы решали множество уравнений, но сложное уравнение со многими неиз­вестными невозможно решить вот так просто — при­шел и решил. Надо упростить, а когда упростил, есть уже система решения задачи. Так вот, я любое слож­ное движение упрощаю. Но как вычленить это про­стое, как его увидеть? Вот тут и начинается основное. Дело в том, что, поскольку у меня первоначальное образование инженерное, во мне выработался стерео­тип решения системных задач. В природе существуют шесть степеней свободы. Инженеры это хорошо зна­ют. Рассмотрев оси координат, мы увидим, что воз­можны всего лишь шесть движений (то есть степеней свободы), по две в каждой плоскости: возвратно-по­ступательное и вращательное. Так, сверлильный ста­нок имеет две степени свободы.

Спортсмен выполняет то или иное действие — в статике, динамике или в сочетании. Но все движения можно расчленить на составные. Ко мне часто прихо­дят на тренировки люди, спортсмены с корявыми дви­жениями. Может быть, у них корявое мышление? Не­правильно мозг дает команду? Неправильно выполня­ется движение и, как следствие, набирается объем этих неправильных движений, не поступает кровь, атрофия. Травма. Травма — защитное свойство организма от пе­реутомления.

—   Значит, в идеале нужно не лечить травму, а сде­лать так, чтобы она не случилась?

—   В спорте очень многое зависит от тренера, от того, насколько он образован не только в своей спортив­ ной дисциплине. К сожалению, я все чаще и чаще сталкиваюсь с тем, что наставники сами нуждаются в серьезной учебе, однако они не хотят в этом призна­ваться.

—   Но я видела, что спортсменов к вам приводят тренеры. Сидят на занятиях, изучают вашу методику. Так было, когда вы восстанавливали гимнастку Олю Тесленко. Светлана Куценко, мне кажется, просто впитывала ваши уроки. А когда со временем другая ее ученица, Таня Ярош, оказалась в схожей ситуации, Куценко ее сразу же отправила к вам. Думаю, не сде­лай она этого, не видать бы Ярош места в сборной Украины, не выступать в Сиднее на Олимпиаде.

—   Все так, но не менее важную, если не главную, роль сыграло желание самих спортсменок скорее вер­нуться в строй. И здесь моя методика психофизичес­кой реабилитации оказалась, как никогда, кстати. Между прочим, работа с травмированными спортсме­нами и мне помогла найти новые методики восстанов­ления. Хотя я исходил из того, что травмированный спортсмен — это просто больной человек. И я рабо­таю с ним как с обыкновенным пациентом, нуждаю­щимся в моей помощи.

Свидетелем этому была не один раз. Вот и в январе 2002 года в зале появилась тоненькая высокая девушка. Показалось, что я ее уже где-то видела. Так и есть, Вита Паламарь, мастер спорта международного класса по прыжкам в высоту. Ее привел тренер Валерий Са­фонов. В результате перетренировки у спортсменки начались проблемы со здоровьем. Мышцы часто спаз- мировали. Движения были плохо координированы, что, в свою очередь, грозило травмой. Арнольд поста­вил Биту в общий строй. Правда, сообщил, что Вита на последнем чемпионате мира была четвертой, а в Сиднее — седьмой с результатом 196 см. На этом и закончилось в группе ее положение звезды спорта. Она стала такой, как все. И все-таки — нет. Когда все отдыхали после очередной порции нагрузок, Арнольд предлагал Вите пробежаться, сымитировать прыжок. И тут же интересовался, насколько свободной она себя ощущает. И я видела, как достаточно быстро в ее дви­жениях появились легкость и артистичность, очевидно свойственные спортсменке в ее лучшем состоянии. Вита с удовольствием выполняла упражнения в спарринге с кем-то из группы. От занятия к занятию она буквально расцветала.

—  Арнольд Михайлович, как вы думаете, Сафонов понял, что вы делаете?

—   Он разумный, высокопрофессиональный тренер. Привел Биту, потому что ее травма случилась из-за переутомления. Если вовремя не среагировать, спаз­мы, возникающие в мышцах, могут привести к тому, что связки станут натягиваться, возникнут бурситы, другие неприятности. Да, я помогаю Вите лечить трав­му. Но проблема состоит в том, что надо лечить со­всем другое. Снимите проблему, уйдет травма. Я ре­шаю задачу с другой стороны. Все традиционно лечат болезнь, а я решаю проблему, в результате чего исчез­нут предпосылки травмы. Обратили внимание на то, как я работаю с Витой? Я меняю в какой-то степени ее двигательные стереотипы. Хотя использую ту же мето­дику, что и в работе со всеми.

—   Мы уже не раз говорили об основах этой мето­дики. Но не лишним будет напомнить, в чем она со­стоит.

—   Есть различные методы оказания помощи: тера­певтические, хирургические, физиотерапия, гомеопа­тия, психиатрия, физическая культура. Каждый метод имеет право быть. Но не стоит забывать, что самый лучший врач — наш организм. Так какой же орган занимается лечением? Мое глубочайшее убеждение: кровеносная система. Кровь приносит продукты пита­ния, кислород, уносит продукты распада. Если кровь не поступает в тот или иной орган, доходит до гангре­ны. А что качает кровь? Принято считать, что сердце. Вся кровь проходит через сердце, но, если бы не ра­ботали помощники, сердце бы не выдержало нагруз­ки, лопнуло мгновенно. И эти помощники — мыш­цы. Мышечные насосы — второе сердце. Это давно известно, но не всегда и не все умеют их включать. Там, где начинают работать мышцы, начинает оживать весь организм. Что такое нарушение обмена веществ? Это когда мозг перестал понимать сам себя. Моя мето­дика помогает решать проблему системно. Сначала включаю сосудистую систему, как результат — зарабо­тали мышцы. Затем включается дыхательная — обеспе­чение кислородом. Моя методика позволяет человеку в процессе движения начинать понимать свои возмож­ности. Понимая себя, можно познать мир.

—   Мы вот все говорим: методика, методика. А ка­ковы ее, если можно так сказать, внешние составные? Можно ли ею пользоваться самостоятельно?

—    Если в тренажерном зале человек выполняет на­грузку до 15 — 20 тонн, то моя методика за одну трени­ровку доводит нагрузку от 300 до 800 тонн, в зависи­мости от индивидуального веса и работоспособности. Вспомним сопромат. Допустим, у вас 100 килограм­мов веса, вы наступили на ногу — 100 килограммов «упали» на голеностоп и всю остальную опорную сис­тему. В сопромате есть понятие «коэффициент дина­мичности». При самой малой скорости он равен двум. Моя методика позволяет за короткий промежуток вре­мени набрать количество движений. У меня человек выполняет за тренировку 8 тысяч движений. Амосов го­ворил о желательных 2,5 тысячи движений, но с ганте­лями. Я пришел к выводу: никаких гантелей не надо, если они в природе не используются. Самое главное — количество сокращений мышц. Посмотрим на наш орга­низм на клеточном уровне и сравним его с новорож­денным ребенком. Он пьет из бутылочки с соской и способен сделать определенное количество сосатель­ных движений. Залпом он не выпьет. 100 тонн за раз вы не поднимете. За 8 тысяч движений мы набираем такой объем, который позволяет два дня обеспечивать спокойную жизнедеятельность организма без атрофии мозга и мышц. Таким образом, можно спокойно жить и творить. Но если вам нужен мышечный рельеф, спортивные результаты, то полезно совмещать трени­ровку с моей методикой реабилитации. Спорт часто тренирует «физику» и забывает о технике, или наобо- рот. А в моей методике набор «физики» и техники совпадает, человек набирает свои движения и тут же выполняет профессиональные действия...

Иллюстрацию мне долго искать не пришлось. Кро­ме того, что наблюдала за работой с Витой Паламарь, я следила и за другими посетителями группы. Пришел юный борец. У него проблемы со спиной. Потянул мышцы, не мог тренироваться. Арнольд тоже поста­вил его в общий строй, время от времени заставлял его отрабатывать характерные для борьбы движения — броски, захваты, «вертушки» — так, как он их пони­мал. Учил включать мышцы, способные дать импульс движению. Парнишка был очень послушным учени­ком. Уже на второй день сам рвался освоить привыч­ное для него движение по-новому, так, как рекомен­довал Арнольд. И отмечал, что так легче. Я видела своими глазами, как менялась сама осанка спортсме­на. Меньше чем за две недели у него выровнялись пле­чи, исчезло видимое в движении искривление позво­ночника. Оно не было еще патологическим, но уже мешало двигаться как следует. Через месяц спортсмен участвовал в соревнованиях и радостно сообщил, что выступил гораздо лучше. А главное, все приемы ему давались легче.

—  За короткий промежуток времени, работая по моей методике, спортсмен от травмы поднимается к высотам своих возможностей. По сути, я открыл но­вое направление познания себя. Познав себя, познай мир.

 

«Я НИЧЕГО НЕ ВЫДУМЫВАЛ»

Арнольд Михайлович, мы вот все время гово­рим о вашей методике, о ее составных. По­звольте мне, быть может, по-дилетантски ра­зобраться в том, что приходится делать пришедшему к вам в группу. Для начала — вибрационные движения. Вслед за ними, лежа на полу, накачиваем мышцы спи­ны, попеременно поднимая по 10 раз каждую ногу, причем невысоко, но довольно часто... Еще через не­сколько минут поворачиваемся с живота на спину и продолжаем делать несколько разновидностей упраж­нений, тоже направленных на укрепление мышц спи­ны и брюшного пресса. Снова вибрационная програм­ма, но уже стоя на четвереньках и включая руки и плечевой пояс. Затем — беговая часть с поперемен­ным убыстрением темпа. Есть еще несколько упраж­нений: отжимание от стены, снова группа уже знако­мых движений, направленных на накачку спины. Все это перемежается беговыми нагрузками. А между ними

—   полное расслабление. За один час удается сделать очень много. Внешне все выглядит очень просто. Ну совершенно нетрудные упражнения, но вот эффект са­уны — полный. Особенно тогда, когда уже не донима­ют боли. Арнольд Михайлович, откуда все взято? По­чему именно такие упражнения? Случайность или стро­го продуманная система?

—    Если хотите, есть и элемент случайности, но родился он в результате наблюдений. Я всегда обра­щаю внимание на простое. Вам приходилось наблю­дать, как движется лошадь? Иноходец — не трясет, но во время бега явно просматриваются вибрационные дви­жения. Да, я не выдумал вибрацию. О ней в свое время много писал Микулин, однако он предлагал сочетать вибрацию с одновременным ударом о пол пят­ками. Я стал анализировать, что же происходит при таком типе движений? И пришел к выводу, что вибра­ционная нагрузка с постукиваниями разбивает суста­вы, позвонки. Дальше. Вертолетчики имеют мощней­шую вибрационную нагрузку, в результате которой у них сплющиваются позвонки, они рано уходят на пен­сию. Значит, нужна вибрационная работа при полном расслаблении. При моей системе не страдают позвон­ки, они не «уседают» — наоборот. В юности мой рост был 171 сантиметр, сейчас — 172—172,5, а мне 62 года. Но я не «усел». Не потерял 5 — 6 сантиметров, что обыч­но случается с возрастом, а набрал. При наличии у меня мощной мышечной массы меня не тянет к земле. Моя методика предполагает мягкую работу без пере­грузки позвоночника, в результате чего позвонки на­чинают правильно функционировать. При растягива­нии позвоночник становится эластичным. Позвонкам природой предназначена определенная функция. Что­бы с ней справляться, они должны правильно рабо­тать, правильно питаться. Когда этого нет, может про­изойти окостенение, и тогда возможна болезнь Бехте­рева, другие неприятности. По моей методике чело­век бегает без ударной вибрационной нагрузки.

—   Известно, что в любом методическом указании, допустим, к утренней гимнастике (да, да, я знаю, что вы ее противник, но это к слову) особое внимание уделяется дыханию. На какой счет делать вдох, на ка­кой — выдох. А вы всегда настаиваете на одном — дыхании открытым ртом. Почему?

—   Есть разные системы дыхания. Моя противоре­чила почти всем и потому пугала. Но и она у меня сложилась как итог наблюдений за живым миром. Все предельно просто. Посмотрите, как дышит собака. У нее открыта пасть, короткие вдохи и выдохи на им­пульсе. Вот я и предлагаю дыхание по-собачьи. Человек дышит, не делая ни одного специального вдоха, и не тра­тит на это силы. Происходят мощнейшие метаболи­ческие процессы, полное обеспечение организма кис­лородом. И человек на глазах оздоравливается, даже пневмония уходит.

У меня были больные с воспалениями легких, брон­хитами. Я не отговаривал их от предложенного меди­ками. Но нельзя полностью себя кому-то отдавать. Только монолит — врач плюс вы — даст результат. У нас благодарят за количество посещений, а не за ре­зультат. Китайские же императоры платили медикам только тогда, когда были здоровы.

Любое движение я расчленяю и смотрю, что же оно собой представляет? По тому, как человек прошел, как присел, вижу его проблемы. Для спортсменов я создал импульсные движения. Они наиболее продуктив­ны. И снова — не выдумывал ничего нового. Когда в свое время появились кольчуги, защищающие от стрел лука, был придуман арбалет. Так вот, моя методика построена на взрывном, импульсном движении. Им­пульс сначала в мозге, а потом — в действиях, в дви­жениях. Человек выполняет их без усилий, поэтому может работать длительно, не уставая, не срывая серд­це и психику...

Здесь мне опять хочется сделать небольшое отступ­ление. Во время выполнения вибрации тело нужно как бы слегка подбрасывать при каждом микродвижении. Не трястись в полном расслаблении, а, подобравшись, напрягая руки, как можно чаще пульсировать. Мне кажется, что именно это слово наиболее подходит для определения сути вибрации. Но толк от нее будет лишь в том случае, когда это пульсирование сопровождается импульсом, побуждающим мышцы к активности. Им­пульс рождается движением, и он же упорядочивает это движение, делая его полезным для всех систем орга­низма. У меня в связи с этим возникает такая ассоци­ация. Игрок ведет мяч по полу, ударяя по нему ладо­нью. Равномерно, в одном темпе. И мяч будто при­клеивается к руке. Но моментальное ускорение, и мяч уже взрывается полетом — он получил импульс для выполнения своей главной задачи: оказаться у цели. Так и человек: вялое, однообразное движение порож­дает желание заснуть. Но взбодрился, послал мышцам импульс ускорения — и куда девалась вялость!

Особенно важен правильный импульс при выпол­нении движения в спорте. Видела, как Арнольд рабо­тал с каратистом. Парень вроде бы очень правильно строил выпады, проводил приемы. И скорость, каза­лось, у него была приличная. А ведь от скорости в значительной степени зависит мощность приема. Но Гринштат, разложив каждое движение на составные элементы, объяснил спортсмену, в каком из них и сколько тот теряет лишь потому, что мышцы не полу­чают импульса. «Да где же его найти, тот импульс?» — крутилось, вполне возможно, в голове у атлета. А им­пульс всего-навсего в правильной координации, в уме­нии понять и постичь суть движения. Вот когда мозг осознал задачу, тогда и рождается тот самый импульс, способный удесятерить результат без видимого увели­чения нагрузки.

И еще один пример, не связанный с Гринштатом. Довелось мне не так давно общаться с мировым рекор­дсменом, чемпионом мира и Европы, бронзовым при­зером Олимпийских игр штангистом Денисом Готфри­дом. Говорили о том, чем сегодняшняя тяжелая атле­тика отличается от той, что была, скажем, в шестиде­сятые годы. Среди разных причин Денис назвал, по его мнению, главную. Штанга стала скоростным ви­дом спорта. Если раньше атлет стремился нарастить массу, то теперь старается увеличить скорость, причем взрывную скорость. В самый нужный момент должен сработать импульс, и тогда штанга взлетит над голо­вой. Есть импульс — есть результат. Сегодня суще­ствуют действенные технические приемы, основанные на знании физики. И именно они обеспечивают тот необходимый взрыв. Вот видите, как совпадают мне­ния мыслящих специалистов.

Но вернемся к моему диалогу с Арнольдом Михай­ловичем.

—  А какие советы вы дадите тем, кто только при­ступает к тренировкам по вашей методике, нетрениро­ван, да еще страдает каким-нибудь недугом?

—   Больному человеку надо начинать с количества движений, которые не будут причинять ему боль, не­удобства. В каждом отдельном случае — своя индиви­дуальная дозировка.

Что же касается традиционной утренней зарядки, то я пришел к выводу, что ее не должно быть вообще. Организм еще не проснулся, а мы бросаем его, на­пример, в бег. У меня дома живет попугайчик. Так вот он, когда только проснулся, не кричит. Он слегка зевнул, потянулся, раскрыл крылышко, потянул лап­ку. Размял свои конечности. Если вам с утра надо работать, то зарядка нужна, но какая? Вы должны под­готовить свой организм к работе, чуть размявшись. А потом каждый час прерываться на 2 — 3 минуты и вмес­то сигареты сделать несколько движений, чтобы сосу­ды набрались кислорода. Чтоб вся сердечно-сосудис- тая система заработала.

Болезнь — это застойное явление. Посмотрите на машину: если она долго стоит в гараже, на ней реко­мендуют выехать и затем вернуться в гараж. Смазка произошла, и машина не ржавеет. Приблизительно то же происходит с организмом человека. Если мы хотим быть здоровыми, надо набирать определенное количество движений. С возрастом если мышцы не работают и соответственно не прокачивается кровь, то не омолаживаются клетки и пропускная способ­ность сосудов уменьшается на 40 процентов. Труди­тесь, и вы забудете, что такое быть больным, то есть малоподвижным. А малоподвижный человек не инте­ресен ни в разговоре, ни в работе, ни в постели. Надо двигаться, шевелиться. Например, стоя за ку­хонным столом, на 5 минут отложите нож и выкиньте из головы плохие мысли. Станьте ровно и начните вибрацию. Когда человек замерзает, что происходит? Тремор. Организм начинает вибрировать, в результа­те активизируется кровообращение, и человек не уми­рает от холода.

—  Вы все говорите о вибрации. Расскажите попод­робнее, как практически ее осуществлять?

—  Как я уже говорил, стать ровно, руки вдоль тела и за счет небольшого сгиба в коленях (чуть-чуть, на один сантиметр) присесть и встать. Если работать в ритме 120—160 движений в коленях в минуту (вниз — выдох, вверх — вдох с открытым ртом), напрягутся руки, ноги, мышцы живота, то за 5 минут вы наберете такое количество движений, которое сопоставимо с ходьбой на два-три километр а. Уходят застойные явления.

А дальше можно дома на полу, который не скри­пит, начать мой бег: правая рука с правой ногой, вы­тянутый носочек, не сгибать колено, ждать, когда на­тянется слегка ахилл, и легкий выброс. Покачивать плечи вдоль позвоночника — массаж без массажа. 10 минут, и вы вспотели, поздоровели. После этого вер­нитесь к приготовлению пищи. И она получится на­много аппетитнее, вкуснее. И это начало здоровья.

Как-то я получил письмо от женщины, которую жизнь заставила торговать в палатке на базаре. Есте­ственно, неотапливаемой. Зимой ужасно замерзала. Так вот, посмотрев мою передачу по телевизору, она решила во время работы выполнять вибрационные дви­жения с определенным интервалом. И холод ушел.

—  Среди упражнений есть и такое: опираясь о стену ладонями, в вибрации легко отжиматься, отрывая пят­ки от пола (фото 14. — Ред.). Сначала опора на пол­ную ладонь, потом на все пальцы, а дальше — на три пальца, на два пальца. Даже на дулю, то есть фигу, приговаривая при этом: «Дулю болезням и врагам». А между отжиманиями делать хлопки руками: сначала надо хлопнуть раз, затем — два, три и даже семь раз. А в заключение сделать сто легких отжиманий с опорой на пальцы. В этом упражнении какой смысл?

—  Вы ведь знаете, что в стопе человека очень много биологически активных точек, которые, так сказать, заведуют определенными органами. Подобные точки имеются и на руках. Работают стопы, работают кисти,

Фото 14

пальцы — в результате активизируется работа всего орга­низма.

И хлопки — великая вещь. Хлопки вызывают мощ­нейшую тактильную чувствительность. Когда в театре звучит овация, то это в честь мастерства артиста. А мои подопечные аплодируют не артисту, а себе. И вызывают у себя колоссальнейший эмоциональный подъем.

—  Арнольд Михайлович, на каждом занятии вы предлагаете всем измерить пульс — после нагрузки и после расслабления (отдых в позе кучера).

—   Пульс является показателем здоровья, того, как организм реагирует на ту или иную нагрузку. Чем бы­стрее восстанавливается, тем лучше. Если у работаю­щего человека не повышается пульс, это самое страш­ное: значит, в сосуды не поступает кровь и может про­изойти авария. Поэтому при нагрузке обязательно дол­жно быть адекватное повышение пульса.

Я учу человека выходить на большой пульс, чтобы включить на полную мощность кровообращение. Но, подчеркиваю, не за счет перегрузок сердца, что может привести к его «срыву», а за счет работы мышц — в этом суть моей методики. Занимаясь по ней, человек может довести пульс до 200 ударов в минуту. Если за минуту-две после нагрузки он способен снизиться до 120, это является свидетельством того, что начинается восстановление. У пожилых людей и у тех, кто нахо­дится не в лучшей физической форме, пульс не дол­жен превышать 160 ударов в минуту. Но опять-таки имеет значение, насколько быстро идет восстановле­ние. Если, отдохнув минуту, вы фиксируете все те же 160— 150 ударов, это свидетельствует о плохой тре­нированности. Занимайтесь регулярно, выполняйте все мои рекомендации, и результаты обязательно по­явятся.

Давление — тоже один из важных показателей. При­шел ко мне бизнесмен в возрасте, теннисист-лю би- тель. В процессе занятия я померил ему давление — 200/140. Он с перепугу лег в больницу, на таблетки, хотя мог и у меня восстановиться. Это беда человека — не верит ни в себя, ни в кого.

По моей теории нарушение координации движений

—   вероятность начала заболевания. Без ее восстанов­ления зачастую не восстановить и здоровье. Микро­нагрузки с пропорциональной микродозой (имеется в виду импульс движения) позволяют даже очень боль­ному человеку получать остаточные нагрузки, которые не навредят. Методика дает возможность в короткое время восстановить сердечно-сосудистую систему. Ведь и сердце, и сосуды — прежде всего мышечные органы, качающие кровь. Если человек заболел или травмиро­вался, наступает атрофия мышечных тканей, а моя ме­тодика позволяет при любом самочувствии заботиться о работоспособности организма.

К тому же я учу расслабляться в процессе движения, а не после него. Таким образом, при минимальном фи­зическом напряжении достигается максимальный эф­фект. Люди легко переносят резкие изменения пуль­са, артериального давления, а следовательно, с ми­нимальными потерями смогут выходить из стрессовых ситуаций. И все это — залог долголетия.

 

НЕСКОЛЬКО ЗНАКОМСТВ

Инна. Ее привел на занятие муж. Бережно под­держивал, а она, еле передвигая ноги, еще и опиралась на зонтик-тросточку. На нее было больно смотреть, казалось, вот-вот переломится, да и тонюсенькие ручки — такая ненадежная опора.

Стала раздеваться. Оказалось, закована в корсет. Вся фигура была олицетворением бессилия и страда­ния.

Арнольд внимательно рассматривал рентгеновские снимки, расспрашивал. История была, действитель­но, из ряда вон выходящая. Инна (так звали юную женщину) во время весенней уборки квартиры выпала из окна пятого этажа. Чудом осталась жива, но вся была переломана и разбита. Ее сшивали, составляли, складывали кости. Тяжелую операцию произвели на позвоночнике, так как несколько позвонков полнос­тью разрушились. Это были месяцы боли и страда­ний. От операции — к операции, из одной больницы

—   в другую. Более четырех месяцев полной неподвиж­ности. И вот теперь, через восемь месяцев после не­счастья, она полный инвалид, без перспектив на то, что сможет нормально двигаться. Приговор врачей: кор­сет, хромота. А это потянет за собой массу других не­дугов. Лекари и так удивлялись силе хрупкой женщи­ны, которая активно сопротивлялась болям, боролась с угрозой неподвижности.

—   Спортом занималась? — услышав все это, спро­сил Арнольд.

—  Мастер спорта по гребле.

—  В каком виде?

—   Байдарочница.

В это трудно было поверить. Разве что рост подхо­дил под определение «гребчиха». И, как оказалось, железный характер. Для начала Инна выполняла толь­ко вибрационные движения, и то держась за опору. Оторвать ноги от пола она не могла. Работая с груп­пой, Арнольд внимательно следил за своей новой па­циенткой. Замечал ее малейший успех. И все, кто был в зале, аплодисментами отмечали каждый шажок от болезни. Через полмесяца Инна уже начала выпол­нять и все остальные упражнения, конечно, в адапти­рованном к ее состоянию виде.

Корсет Арнольд заставил ее снять к концу первой недели. По глазам было видно, что Инне очень страшно довериться своему телу, его способности удержаться в вертикальном положении. Но она безоговорочно при­няла все, что делал Гринштат, и эта вера помогала ей преодолевать и боязнь, и слабость. Через месяц Инна оставила свой зонтик-тросточку дома. А через два ме­сяца вышла на работу. Нет, чуда не случилось, она не стала безусловно здоровой. Мышцы оживали, но тре­бовалось время. Вот уже она отрывает подошвы от пола и, придерживаясь за опору, включается в бег, правда, без ускорений. Вот она проходит всю площадь зала по диагонали, почти не прихрамывая. Вот она уже выхо­дит в центр зала со спарринг-партнером и пытается соревноваться с ним в резкости движений. То, что она мастер спорта, позволяет ей буквально на ходу схва­тывать все замечания Арнольда. А именно: меньше амплитуда, но выше темп. Дыхание через открытый рот в ритме движений. Полное расслабление после цикла нагрузки.

Девушка распрямлялась на глазах. В прямом и пе­реносном смысле. Все увидели, что она хороша со­бой, кокетлива, лукава. Почувствовали, что в тех са­мых спарринговых упражнениях способна подавить парт­нера натиском.

Когда готовилась эта книга, Инна занималась в груп­пе Арнольда уже четвертый месяц. За это время она умудрилась даже съездить в командировку. Ручки оста­вались тоненькими, но в них уже ощущалась сила, когда она отжималась от нижней перекладины гимнас­тической стенки, сохраняя положение тела параллель­но полу.

Ее уже удерживали и ноги, и руки, и позвоноч­ник. Теперь на занятия она зачастую приезжала не с мужем, а сама за рулем своего автомобиля.

Юрий. Когда после длительного перерыва я при­шла к Арнольду Михайловичу на занятие, он сразу же познакомил меня с супружеской парой — Юрием и Витой. Оба среднего возраста. Он — улыбчивый, она

—   несколько сдержанная, но, как оказалось при даль­нейшем знакомстве, с характером. Они идеально вы­полняли все упражнения. Я даже удивилась, зачем ре­гулярно посещают занятия? Для поднятия тонуса? Для поддержания формы?

—   Юрий попал ко мне после автомобильной катас­трофы с компрессионным переломом позвоночника. Его ожидали доска, корсет, потом костыли... Я при­шел к нему вскоре после аварии. Стал работать с ним по своей методике. Конечно, понадобилось индиви­дуализировать все упражнения, учитывая его лежачее положение и общее состояние. Моей целью было не дать мышцам полностью атрофироваться. По мере того как улучшалось состояние позвоночника, я добавлял нагрузки. Это длилось 38 дней. У него были еще и ребра переломаны, и травма головы. Но за 38 дней — никаких пролежней.

Пришло время вставать. Поднимался в течение 5 дней. Сделали нечто вроде турника, за который он цеплялся. Когда он занял вертикальное положение, хотел сразу пойти, но икроножные мышцы были как тряпки. Пришлось упражнять их сидя. На 50-й день после того, как встал, Юрий вышел на работу. Но продолжает активно заниматься в группе, ведь резуль­таты надо закрепить. Чтобы добиться большего эффек­та, привлек к занятиям его жену: помощь семьи очень важна. И теперь они вместе приходят в зал. Все зани­мающиеся выполняют одинаковые движения, но я пред­лагаю каждому индивидуальную дозировку. Вы обра­тили внимание: когда строимся для бегового упражне­ния, я расставляю людей по рядам не как придется. В первом стоят наиболее подготовленные, а в после­днем — те, кому полная нагрузка еще не по силам. Кроме того, я определяю интенсивность нагрузки. Ка­жется, все одинаковое время стоят в строю и в течение всего упражнения. Но частота движений у каждого раз­ная. И когда после окончания мы проверяем пульс, то он у каждого оказывается разным, а это значит, что организмы по-разному реагируют на нагрузку. Посте­пенно, от занятия к занятию, интенсивность возраста­ет. А вместе с ней — и способность организма к реа­билитации. За этим я тоже слежу, контролирую пульс. Сначала считал его сразу после нагрузки, потом — после короткого отдыха с полным расслаблением. Чем больше разница, тем лучше сработал организм. Так вот, возвращаясь к Юрию и Вите. Сегодня они у меня в группе лидеров. И стремятся поддерживать себя на таком уровне...

Случай с Юрой, действительно, уникальный. Каж­дый раз, наблюдая за ним, удивляюсь. Ведь, навер­ное, дело не только в методике Арнольда, но и в ка­ких-то личностных качествах молодого мужчины. За­вожу с ним разговор.

—  Юрий, вы занимались спортом до аварии?

—   Да, причем на достаточно серьезном, полупро­фессиональном уровне. Играл в бадминтон, участво­вал в чемпионатах Украины. Выполнил норматив кан­дидата в мастера спорта.

—   Очевидно, именно спортивные навыки помогли вам бороться с последствиями аварии? Наверное, было очень тяжело?

—   Очень. Причем не только физически. У меня была тяжелейшая психологическая травма. В аварии погиб отец жены. Автокатастрофа произошла далеко от какого-либо города. Мне оказали возможную в тех условиях помощь: уложили на доску, вкатили обезбо­ливающие уколы, чтобы довезти до Киева. И уже в Киеве установили диагноз. Приговор врачей был не­утешительным. К кому бы ни обращались, все гово­рили о месяцах неподвижности, и никто не гаранти­ровал, что я смогу по-настоящему подняться. Самым оптимистичным было обещание начать ходить само­стоятельно после 10 месяцев лежания, корсета и кос­тылей — при удачном стечении обстоятельств. Меня это ни в коей мере не устраивало. Я руковожу доста­точно крупной фирмой, люблю свое дело и совсем не хотел оказаться инвалидом на обочине дороги. Жена кинулась искать практиков нетрадиционной медици­ны. Побывала у меня дома специалист по биоэнерге­тике. Она очень четко провела диагностирование, до­бавив к перечню ранее установленных травм еще и пе­релом ребер, чего не заметили травматологи и нейро­хирурги .

Одновременно мне напомнили, что еще лет восемь назад я познакомился с Арнольдом Михайловичем. Я тогда занимался спортом, и у меня возникла какая-то проблема. Вот к нему-то, как в последнюю спасатель­ную инстанцию, мы и обратились. Он сразу же при­ехал к нам домой. Посмотрел снимки, поговорил. «Ну, будешь работать, через полтора месяца выйдешь в свою фирму трудиться».

—  И вы поверили?

—   Верить или не верить — так вопрос не стоял. Это был самый обнадеживающий прогноз, и я ухватился за него. Прежде всего — психологически. Начинали с самого малого. Позвоночник был неподвижен, и я мог делать лишь очень простые, легкие упражнения для рук, для стоп. Сначала тренировался буквально по одной- две минуты. Постепенно дошел до пятнадцати. А по­том уже по часу лежа работал.

—  Каждый день?

—   Ежедневно по три раза. Самое трудное было на­чать работать. Но постепенно психологически тяжесть уходила. Усвоив уроки Арнольда Михайловича, стала помощницей и Вита.

—  Вы все время работали с Гринштатом? Нет. Он приходил три раза в неделю. В ходе каждого занятия контролировал пульс, давление. Все прогнозы и обещания подтверждались. После удара спиной она была сплошным кровоподтеком, вся фио­летово-коричневого цвета и очень болела, поэтому мне кололи обезболивающие. Арнольд отменил уколы, а через три дня занятий синяки побледнели, гематомы рассосались. Когда через 20 дней меня привезли на контрольный рентген, врач была страшно удивлена: снимок показал 60-процентное сращивание позвоноч­ника. Она спросила, сколько месяцев назад случилась травма. А услышав ответ, засомневалась в том, что повреждение было действительно таким страшным.

—  Не поверила, что так быстро пошло улучшение?

—   Нет. А мы продолжали работать. Мое огромное желание выкарабкаться, огромное психологическое влияние Арнольда Михайловича, помощь жены — все эти человеческие факторы в сочетании с упорными тре­нировками сделали чудо. Я абсолютно точно уверен, что именно такой комплекс способен сделать чудо. А как еще иначе можно назвать то, что я через месяц и 20 дней после того, как встал, вышел на работу.

—   Но вы продолжаете ходить в зал? Это стало по­требностью?

Необходимостью. Работа у меня сидячая, вот два месяца сюда не приходил и почувствовал: там тянет, тут покалывает. Ведь я и дома не занимался. И я снова пришел к Арнольду. Он прав, когда говорит, что при­вычка к движению — составная культуры человека. Арнольд ничем не поможет, если у тебя самого нет желания, стремления быть здоровым, понимания того, что над собой нужно работать.

Джокица. Хорват по национальности, он отлично вписался в группу. Когда уезжает по делам фирмы на родину, о нем скучают. А когда возвращается, встре­чают радостными возгласами. Необыкновенно друже­любный, он охотно рассказывает о своих троих детях, о         том, как в их семье делают домашнее вино, и обяза­тельно на праздники является с пар ой бутылок. «Вы только приготовьте закуску», — предупреждает жен­щин. А. когда его спрашивают, какую именно, отвеча­ет: «Все, что угодно, кроме квашеной капусты». К Арнольду его привела межпозвонковая грыжа. Лечил­ся в Европе, но заметного улучшения не было. Еле ходил. Начал работать в группе коряво, не мог бегать, была нарушена координация движений. Но был очень активен, работоспособен, доброжелателен. Пошло оздоровление. Через 3—4 месяца забыл, что такое боли, но продолжает заниматься. Это ему нравится. Утром прилетел, а днем — уже в зале.

—  Арнольд Михайлович, Джокица — иностранец, но, если бы не легкий акцент в речи, никогда бы это­го не сказала. Настолько он здесь свой.

—   И все-таки то, что он иностранец, я ощущаю. По его отношению к работе, к своему здоровью. Он цивилизованный человек. Про себя я называю его: ин­теллект, который заботится о себе. Он очень занятой человек, у него серьезный бизнес на Украине, однако он понимает, что для плодотворной работы необходи­мо крепкое здоровье. Однажды загнал себя и теперь не позволяет расслабиться. Я знаю, что во время отлучек он самостоятельно продолжает тренироваться. Это ведь видно по тому, как он включается в работу, появляясь здесь после длительного перерыва. Ему у меня инте­ресно, и мне с ним интересно.

Его дружелюбие помогает и другим поверить в себя. А это очень важно. Не устаю повторять: без веры в себя успеха не будет.

Александр. Еще одна автомобильная авария. Алек­сандру оторвало руку. Врачи совершили чудо. При­шили. Но прошло два месяца, и начался остеомие­лит. Кости стали гнить, образовался свищ.

—   Он пришел ко мне в критическом состоянии. Предплечье было как колода, пошел мощный отек, рука посинела. Реально угрожала ампутация. Когда начали работать, я дозировал нагрузки. Поскольку случай был очень тяжелым, уделял Александру много времени, работал с ним индивидуально. Через 2 ме­сяца он перестал ко мне ходить: свищ закрылся, отек ушел, мышцы наросли. У него еще был разрыв плече­вой сумки, контрактура, рука не поднималась, но это уже детали. Поначалу он мог чуть-чуть поднять руку и дотронуться пальцами до стены, а сейчас спокойно поднимает руки, отжимается. Стал здоровым...

Как свидетель подтверждаю сказанное. Саша даже участвовал в своеобразном поединке по армрестлингу. Нет, не победил, но соперником-то у него был чело­век со здоровыми руками. Однако уже сам факт — рука работает! — заслуживает восхищения.

—  Арнольд Михайлович, — продолжаю расспраши­вать Гринштата, — Саша практически стал здоровым. Он не носит повязку, которая на протяжении многих месяцев поддерживала руку, отжимается от стены и от пола, выдерживает полную нагрузку. Теперь он может бросить занятия?

—   Увы, подобный вопрос я не раз слышал, но та­ков менталитет наших людей. Считают, что здоровье дано свыше и так будет всегда. Пока, как говорится, жареный петух не клюнет. Обязательно нужно зани­маться. Как ухаживать за машиной, все знают: и когда надо пройти техосмотр, и когда масло поменять... Нам надо научиться любить себя. Когда люди у меня пони­мают, что они делают, им это начинает нравиться. Почему, как вы думаете, они годами приходят в зал? Да потому, что у них появляется своеобразная мышеч­ная наркомания. И они с удовольствием выполняют огромные объемы нагрузок.

Светлана. Сильная, крепкая, излучает здоровье; красивой, ухоженной женщиной залюбуешься. Появ­ляется у Арнольда время от времени и всегда активно включается в работу по полной программе. Но Ар­нольд, как мне показалось, уделяет ей особое внима­ние. Пошутила: «Женщина в вашем вкусе?» Шутку принял: «Такая женщина!» А потом, уже серьезно, рас­сказал:

—  У Светланы была тяжелейшая проблема — резкое старение костей. Когда пришла на консультацию и показала врачу снимок, тот спросил: «Сколько лет этой старушке? Приведите ее ко мне». Шокированная Свет­лана ответила: «Это не старушка, это я».

Врачи считали, что остановить процесс нельзя. У нее ноги выворачивались наружу. Даже плавать не мог­ла, хотя была мастером спорта по плаванию. Это дей­ствительно был очень тяжелый случай. А сейчас она у меня работает так... — Арнольд даже слова подходяще­го не мог найти. — Работа у нее такая, что много ездит. Но в промежутках между командировками обя­зательно появляется у меня. Поэтому и проявляю к ней повышенное внимание: хочу удостовериться, что все у нее в порядке.

Лариса. Среди «старожилов» в группе Арнольда есть очаровательная девушка, которую все ласково называ­ют Лорик, — Лариса Хрящик. Хотя характер у Лорика

—   не сахар. Еще совсем недавно она была ведущей батутисткой страны, призером чемпионата мира. К Арнольду ее привела травма, которую они вместе пре­одолели. И хотя теперь Лариса ушла из спорта, рабо­тает в заграничном шоу, каждый раз, когда оказывает­ся в Киеве, прибегает в зал и занимает в строю свое привычное место.

С ее появлением все сразу оживают. Обладает Ла­риса таким даром — заставить всех крутиться в поле ее активности. Она, как мотор, заводит всех. И Арнольд пользуется этим свойством Ларисы, особенно когда в зал приходит травмированный спортсмен. Гринштат просит ее помочь тому овладеть правильным движени­ем, задать ритм и темп. Но, правду говоря, сама Ла­риса больше любит работать с людьми, далекими от спорта, однако обладающими чувством юмора, хотя им бывает не до смеха. И не одна Лариса помогает другим. Арнольд создал коллектив, в котором чувство локтя, дружелюбие, помогающие новичку быстрее адаптироваться, а значит, включиться в работу, це­нятся очень высоко.

Знакомства с пациентами Гринштата можно про­должать. Ведь практически каждую неделю в зале по­является новичок. Жалобы часто похожие: у спортсме­нов — травмы связок, боли в позвоночнике; у неспор - тсменов — тоже позвоночник, переломы и т.д. и т.п. Как я уже говорила, отличить одних от других можно лишь тогда, когда Арнольд в середине занятия прово­дит, так сказать, публичные индивидуальные уроки. Поражает, что независимо от того, в каком виде спорта специализируется подопечный, каждый отмечает: по­является легкость в выполнении профессиональных дви­жений. И я снова убеждаюсь в универсальности мето­дики этого удивительного специалиста, скромно на­зывающего себя тренером-психологом. И снова возму­щаюсь тем, что его богатейший опыт остается всерьез не востребованным.

Артем. Он впервые пришел к Арнольду Михайло­вичу четыре года назад — в 8 лет. Мальчик был абсо­лютно некоординированным. Ноги... Трудно подобрать слова, чтобы передать впечатление. Вот как будто бы у игрушечного плюшевого мишки, у которого можно повернуть лапы задом наперед; маленький хозяин по­играл с ним и бросил, забыв вернуть лапы в нормаль­ное положение, и они остались повернутыми на 90 градусов. Так и ноги мальчика. На него было больно смотреть. Видеть детские увечья всегда больно.

Чем же страдал Артем? Редкой болезнью глаз, го­ловными болями и атрофией мышц — последствие це­ребрального паралича. Это он искорежил ножки.

И началась работа. Гринштат поставил мальчика в общий строй. И предложил ему выполнять те же уп­ражнения, что делали другие. Конечно же, они в ос­новном были не под силу ребенку. Но тот был упор­ным и старался. Малейший успех не оставался незаме­ченным. Вся группа приветствовала, когда очередной барьер оставался позади. И ребенок на глазах оживал. Если для него раньше было проблемой сосредоточить взгляд на определенной точке, то теперь глаза переста­ли бесцельно бегать. Если в начале занятий он совер­шенно не мог концентрировать свое внимание, что особенно негативно отражалось на школьных заняти­ях, то через пару лет появились первые пятерки в днев­нике .

Это был очень долгий и трудный путь, на котором каждый следующий рубеж преодолевали все вместе: наставник, ученик, товарищи по команде и, конечно же, мама, первой поверившая в Гринштата.

Артем стал улыбаться. С улыбкой входил в зал, с улыбкой здоровался, причем с мужчинами обязатель­но за руку. Это тоже ритуал, принятый в команде. Считается, что через рукопожатие будто бы перелива­ется добрая энергия. Потихоньку-потихоньку стали выравниваться ноги, выпрямляться позвоночник.

Я познакомилась с Артемом, когда он делал пер­вые шаги на пути к здоровью. Потом долго не видела его, а когда по прошествии, наверное, трех лет снова встретила, не узнала. И не только потому, что маль­чик вырос. Чужие дети, как известно, растут быстро. Я просто увидела совершенно другого человека: уве­ренного в себе, раскрепощенного, красивого. В зал Артем входил как хозяин и без лишних слов занимал свое место в группе лидеров (!).

Мальчик стал необыкновенно быстрым. Каждое дви­жение — отточено и рационально. Появилась сила. Он, не стесняясь, соревнуется в правильности выпол­нения упражнений с мастерами. Мастерами спорта.

Не раз его спарринг-партнерами оказывались настоя­щие «звезды» — игровики, легкоатлеты, гимнасты. И он им преподносил уроки. Свои победы над профес­сионалами воспринимает как само собой разумеющее­ся — он ведь уже так давно занимается, а они только пришли.

Преодолев физические недуги, Артем не бросил занятия. Он отлично понимает, что его тело все еще нуждается в тренинге. Но знаете, почему мальчик в любимцах у Гринштата? Не только потому, что, по словам самого Артема, Арнольд Михайлович сотворил его, как папа Карло, который вытесал Буратино из деревяшки. Арнольд гордится тем, что он помог найти себя в жизни очень талантливому ребенку с непростой судьбой. Он растет лишь с мамой: несколько лет назад в семью пришло огромное горе — утонул отец. Они остались вдвоем. И мама старается так растить сына, чтобы он был настоящим мужчиной, не делая скидок ни на возраст, ни на то, что, слава Богу, остается позади: физические недуги.

Артем — поэт. Он был уже победителем литератур­ных конкурсов. Пишет свободно на двух языках — рус­ском и украинском. Нередко Гринштат просит его про­читать что-нибудь новенькое для всех. И Артем с удо­вольствием делает это. И вся группа слушает, затаив дыхание, чистые искренние стихи подростка.

Вместе с золотыми медалями, подаренными спорт­сменами, которым он помог подняться на пьедесталы, хранит Арнольд Михайлович поздравления в стихах от Артема.

—  Арнольд Михайлович, Артем — не единствен­ный ребенок, с которым мне довелось у вас встретить­ся. Скажите, есть ли у вас особые подходы в работе с детьми?

—  Я так вопрос никогда не ставлю. Какая разница, с кем имеешь дело: с ребенком или взрослым. Глав­ное для всех — определить проблему и решать ее. «Вос-питай самого себя» — эта моя установка одинакова и для детей, и для взрослых. Ведь этот процесс длится всю жизнь.

—   Но, может быть, чисто психологически к ребен­ку нужен иной подход?

—   Не думаю. У меня был интереснейший случай: привели ребенка с замедленной речью.

—   В просторечии — заику?

—   Да. Я глубоко убежден, что при этом недуге нельзя обращаться к методам психологического (гип­нотического) воздействия. Ведь гипноз — это своеоб­разное зомбирование, подавление. А в том, кто был однажды подавлен, всегда остается рубец, способный проявиться в самых неожиданных ситуациях. Моя ме­тодика построена на прямо противоположном — на антизомбировании. Я учу людей, как уже говорил, понимать, что они делают, познавать себя, других и окружающий мир.

Так вот, о том ребенке. Я поставил его в строй. Присмотревшись, заметил, что у него не только за­держка речи, но и задержка движений.

—   Своеобразное двигательное заикание.

—    Можно и так сказать. Он двигался, подпрыги­вая. Я его вообще не трогал Он приходил и работал в общем строю. Проходит месяц. Вижу, он стал мягче, плавнее двигаться. Как вы знаете, мы часто в ходе за­нятий подшучиваем друг над другом. Так вот, вдруг этот пацан подходит ко мне и спрашивает: «А вы выпи­сываете «Пионерскую правду»?» Все чуть не упали. Но не от смеха над шуткой, а от удивления, ведь спросил он, не заикаясь. Парень преодолел то, с чем не мог справиться еще так недавно.

Семья Андриевских. Глава ее — известный киевс­кий архитектор. Его супруга — искусствовед. И три дочери. Одна из них — Анжела — певица. Приходила к Арнольду вместе со своей младшей сестрой, у кото­рой появились проблемы с позвоночником. «Да, мы все — пациенты Арнольда Михайловича. Он нас при­учил к тому, что о своем здоровье нужно заботиться не тогда, когда припечет, а регулярно. Правда, мы не очень организованные люди». Сама Анжела жалова­лась на будто бы лишний вес. Говорю «будто бы», по­тому что на ее изящной фигуре это никак не отра­жалось. «Что вы, — возразила певица. — На сцене даже один лишний килограмм сразу заметен. А глав­ное, я себя неуютно чувствую». Для Анжелы у Арноль­да Михайловича тоже были припасены индивидуаль­ные задания. А в качестве контроля самочувствия вы­зывал Анжелу на середину зала и предлагал ей спеть кому-нибудь величальную. Анжела делала это с удо­вольствием, и ее чистое сопрано звучало свободно и легко.

Лена. А потом в зале появилась еще одна певица. Лена с таким увлечением занималась, что Арнольду приходилось умерять ее пыл. И пела с таким же увле­чением, правда, репертуар у нее был чисто класси­ческим. Лена заканчивает консерваторию. Говорят, что у нее уже есть приглашения из нескольких крупных зарубежных оперных театров, поскольку девушка обла­дает уникальным меццо-сопрано.

—  Лена, что вас привело сюда?

—  Моя мама уже несколько лет знакома с Арноль­дом Михайловичем. Она мне давно советовала похо­дить на занятия.

—  С какой целью?

—   Общего оздоровления. Пение — это очень не­простая нагрузка. Времени свободного мало, поэтому забота о здоровье откладывается на потом. Но вот я пришла и теперь понимаю, что буду ходить регулярно. Во-первых, у меня подтянулись все мышцы, я стала даже ходить по-другому. А главное, мои педагоги от­мечают, что у меня лучше звучит голос. Конечно, — подтверждает Арнольд, — лучше владеешь телом, лучше и голос звучит. Общее состоя­ние здоровья влияет и на состояние голосовых связок певца.

—  Ваша методика воистину универсальна! — не удер­жалась, чтобы снова не выразить своего удивления.

—    В том-то и дело, что за простыми внешними методами — большое содержание. Моя методика — плод многолетних наблюдений, раздумий. Я ее все время совершенствую, расширяя сферу применения. Напри­мер, у меня долго занимались юноши и девушки — стажеры театра пантомимы. Я совершенно случайно познакомился с ними, и мне захотелось помочь юным актерам. Пантомима — это движение во всей его кра­се; если можно так выразиться, во всем смысловом многообразии. За полтора года работы со мной, кото­рую я считал своим, скажем так, спонсорским взно­сом в подготовку будущих мастеров пантомимы, ребя­та прошли курс, на который в других условиях у них ушло бы лет десять. Они научились необычайно кра­сиво и выразительно двигаться. Вы видели, какие за­дания я им давал?

—   Видела. Видела также, каким трудом обретались легкость и выразительность движений.

—   Я их многому научил, теперь от них зависит, продолжат ли они самостоятельное совершенствование.

—   Сферы вашей деятельности широкие. Стажеры театра пантомимы. Люди с поломанными позвоноч­никами. Певицы. Дети с врожденными дефектами осан­ки. Спортсмены, ставшие после работы с вами звезда­ми спорта. Что еще?

—   А еще — и это самое главное — я опубликовал программу оздоровления нации (во всеукраинском жур­нале «Трибуна», членом редколлегии которого он яв­ляется. — В.П.). Вот ведь какой парадокс. Здоровье отдали на откуп Минздраву, хотя здоровье человека на 20 процентов зависит от генетики, на 20 — от соци­альных условий, на 8—10 — от медицины и на 50 — от того, как мы к нему относимся. Поэтому для здоровья нации нужна программа политических, экономичес­ких, социальных, юридических законов, а также пе­реворот в сознании каждого человека, который в итоге должен понять: самый лучший врач, самая лучшая ме­дицина — это свойство нашего организма к самовос­становлению .

Именно основываясь на этом качестве, я и предла­гаю своим пациентам систему психофизической реа­билитации, которая позволяет жить без болезней, а когда они появляются, быстро их устранять.

Вот на такой ноте закончилась моя очередная встре­ча с Арнольдом Гринштатом. На этот раз встреча, не вызванная болезнями или травмами. Может быть, благодаря тому, что 20 лет назад я поверила в его ме­тодику.

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В этой книге сказано много хороших слов в адрес Ар­нольда Михайловича Гринштата. Одно звание — Спасатель, которое ему присвоили журналисты и пациенты, — дорогого стоит. Да и примеров чудесного выздоровления благодаря ме­тодике Гринштата приведено немало. И читателю может по­казаться, что Арнольду Михайловичу все по плечу, что он просто настоящий волшебник.

Нет, это, к сожалению, не так. Гринштат очень взве­шенно и ответственно подходит к каждому потенциальному пациенту. И случалось, он честно признавался: здесь я бес­силен. Касалось это, как правило, очень запущенных случа­ев, когда пациент долгое время не получал помощи специа­листов. Хотя даже в этом случае Арнольд Михайлович сове­товал позаниматься по методике психофизической реабили­тации, чтобы мобилизовать организм, усилить его сопротив­ляемость. Однако всегда четко обозначает границу вероятно­го восстановления.

И еще один важный момент. Люди старшего поколения хорошо помнят подвиг летчика Алексея Маресьева, о кото­ром рассказал писатель Борис Полевой в книге «Повесть о настоящем человеке». Врачи спасли летчику жизнь, но не стал бы он героем, если бы всем сердцем не стремился вер­нуться к полноценной жизни, к любимому делу — профес­сии пилота, если бы сложил руки и потерял веру в успех. Вот так и методика Гринштата. Можно ходить к нему на за­нятия, выполнять все рекомендации, но, если не верить в то, что болезнь отступит, — результат будет минимальным. Обратите внимание, на первом месте в названии методики стоит — «психо».

Вот об этом и советую помнить всем, кто решит восполь­зоваться рекомендациями Спасателя.

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

ОСНОВНЫЕ ПРАВИЛА ПРИМЕНЕНИЯ И ВЫПОЛНЕНИЯ УПРАЖНЕНИЙ ПО МЕТОДИКЕ ПСИХОФИЗИЧЕСКОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ (ПФР)

Методика психофизической реабилитации позволяет:

—  оздоравливать людей различного уровня физичес­кой подготовки — от спортсменов высокого класса до тяжелобольных, малоподвижных и совершенно ослаб­ленных людей, поскольку по нагрузке она в 4 раза мяг­че, чем обычная ходьба;

—  в несколько раз сокращать срок срастания раз­личных переломов;

—  излечивать ложные суставы, остеомиелит, арт­розы, остеохондроз, остеопороз, травмы связок и мышц;

—   улучшать состояние при церебральном парали­че, инфаркте, инсульте, депрессии, асептическом некрозе суставов, слабости соединительной ткани сус­тавов, болезни Шлаттера, резком старении костей, ожирении, заикании, проблемах с голосом и многих других заболеваниях;

—  восстанавливать людей при различных травмах и болезнях позвоночника, даже тех, кому, по мнению врачей, необходима операция;

—  занимающимся легко преодолевать любую стрес­совую ситуацию, так как тренировки учат переносить резкие изменения пульса и артериального давления, что и является моделью реакции организма на стресс;

—  снижать агрессивность, раздражительность и утом­ляемость ;

—  улучшать координацию движений, которая будет сохраняться даже при переутомлении, сбалансировать функции организма, повысить все его показатели: от работоспособности до спортивных результатов;

—  у детей повышать концентрацию внимания и раз­вивать способность длительно и без усталости заниматься уроками или любым другим делом;

—  выводить спортсменов из тренировочного режи­ма высоких нагрузок после окончания занятий боль­шим спортом.

Способ ПФР не имеет противопоказаний, за 20 лет

практики у занимающихся не было выявлено ни одно­го осложнения.

Тем, кто занимается по этой методике, не понадо­бятся дополнительные средства реабилитации, такие, например, как массаж, сауна, физиопроцедуры, ауто­генная тренировка.

Изучать этот метод желательно поэтапно и поэле­ментно, то есть не следует осваивать все элементы сра­зу. Осторожно подбирать дозируемую нагрузку, посте­пенно доведя ее до нормы.

Особенность методики заключается в том, что она в отличие от большинства других, которые тренируют сердечную мышцу, тренирует как кровеносные насосы все мышцы организма. Цель — максимально активи­зировать кровообращение и обменные процессы.

Длительность тренировочного занятия: 45 мин —

1   час (за это время выполняется около 8 тысяч движе­ний). Частота — 3 раза в неделю, поскольку за одно занятие набирается двухдневная норма движений, не­обходимая для оздоровления.

Тренировки строятся по принципу гомеопатии (мик­ронагрузки в микродозах). Движения, предлагаемые этой методикой, выполняются намного быстрее, чем, например, в обычной зарядке или аэробике. Исполь­зуются также так называемые импульсные движения — движения в ускоренном темпе, например бег на месте на предельной скорости — по типу иноходца.

Дыхание: частое, через рот, акцент на выдохе, ко­торый выполняется при каждом колебательном движе­нии (по-собачьи).

Питание: есть все, что захочется, но ни в коем слу­чае не переедать, а потреблять ровно столько, сколько необходимо для работы, которую вы делаете. После­дний прием пищи должен быть не позднее чем за 1,5 часа до занятия. Сразу после тренировки не прини­маться за еду.

Контроль за состоянием и необходимым уровнем на­грузки осуществляется по пульсу. После нагрузки он должен обязательно повышаться: у молодых людей со здоровым сердцем — до 200 уд/мин или хотя бы до 180 уд/мин, у людей с больным сердцем или пожи­лых — до 120 уд/мин, иначе не будет тренировочного эффекта. Через 1—2 мин отдыха после нагрузки, в по­зе кучера, пульс должен снижаться: у первых — до 120 уд/мин, у вторых — до величин, которые были до нагрузки в состоянии покоя. Чем меньше времени за­трачено на восстановление пульса, тем лучше трени­ровочный эффект.

ПФР обладает необычайно высокой эффективностью,

положительный результат начинает проявляться через короткое время — обычно уже после 10 занятий на­блюдается явное улучшение состояния тренирующего­ся. В первую очередь восстанавливаются сердечно-со­судистая и дыхательная системы, что позволяет боль­ному быстро окрепнуть и поверить в свои силы, а так­же дает возможность долго трудиться без усталости, что и позволяет увеличивать нагрузку. Как следствие, на­много ускоряется эффект восстановления.

УПРАЖНЕНИЯ, РЕКОМЕНДОВАННЫЕ А.М. ГРИНШТАТОМ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ОСВОЕНИЯ

Упражнения в положении лежа

1. Лежа на животе, руки под подбородком. 50 раз подвигать ягоди­цами влево, вправо (на несколько градусов) в ритме коротких выдохов (дыхание по-собачьи).

2. Лежа на животе, руки под подбородком. Подни­мать прямую правую ногу на 5 — 10 см (не более) от пола 10 раз подряд. То же повторить левой ногой. Количество таких серий в первое время довести до 10. По мере освоения этого упражнения время выполне­ния движений довести до 5 мин. Все делать без боль­ших усилий и не дово­дить до боли. Если по­является боль, количе­ство движений умень­шить. Все движения вы­полняются на коротких выдохах.

3.Лежа на спине, ко­лени согнуть под углом 90 градусов, ноги раздви­нуть на ширину плеч, руки могут располагать­ся вдоль тела или под го­ловой. Поднять таз на высоту 5—10 см. Повто­рить несколько раз в им­пульсном ритме, то есть вибрируя. Постепенно время выполнения уп­ражнения можно довес­ти до 30 — 40 с.

4.Лежа на спине, но­ги прямые, пятки сведе­ны вместе, все тело натя­нуто и напряжено. Под­нять таз, а затем опус­кать — поднимать, не ка­саясь пола ягодицами, в импульсном ритме. Про­должительность — до 30 с.

5.  Лежа на спине, ноги согнуты в коленях под уг­лом 90 градусов, руки за головой, мышцы тела напря­жены. Отрывать плечевой пояс на 3—5 см от пола с коротким выдохом при каждом подъеме. Опуская пле­чи вниз, мышцы живота слегка расслаблять. По­вторить несколько раз в импульсном ритме.

Продолжительность — до 30 с. 

 

Стать на колени, руками упереться в пол, руки и ноги на ширине плеч, спина чуть расслаблена и прогнута вниз. Вибрация всем телом за счет легкого сгибания рук в локтях и резкого их выпрямления. Ритм движений — по самочувствию, время выполнения —

1—2 мин. При каждом движении — короткий выдох.

Закончив это упраж­нение, можно посидеть в позе кучера. Категори­чески запрещается резко вставать.

Упражнения в положении стоя

6.    Вибрация. Ноги на ширине плеч, руки вдоль тела. Сгибание (на 1—2 см) и разгибание в коленях, благодаря которому вибрирует все тело. Пятки ни в коем случае не от­рывать от пола. По мере освоения упражнения количество движений можно довести до 100—160 в мину­ту. Чтобы было удобнее следить за прямой осанкой, выполняйте виб­рацию перед зеркалом. Длительность выполнения упражнения — 5 мин. При каждом движении — короткий выдох. Вдох — самопроизвольный при подъеме.

7.  Бег на месте. Темп нормальный. Бег плавный по типу иноходца, то есть правая рука и правая нога двига­ются одновременно. Руки вверх-вниз вдоль туловища, как бы вдавливая колени, плечи слегка проворачивают­ся в горизонтальной плоскости — происходит эффект самомассажа по­звоночника. Пальцы ног слегка от­рываются от пола, пятки не касаются пола. Желательно во время опуска­ния ноги колено выпрямлять, что приводит к эффекту «кенгуру» или «блохи», то есть бегу с минималь­ным усилием. Дыхание — «собачье»: на каждое движение — выдох, а вдох

—   самопроизвольный. Длительность бега постепенно довести до 5 мин, а затем и до 10 мин.

8.  Интенсивный бег на месте — движения те же, что

и в предыдущем упражнении, но в максимальном тем­пе, на пределе индивидуальных возможностей и с боль­шим отрывом пальцев от пола. Вна­чале бежать 5 с, постепенно время бега довести до 30 с. По мере тре­нированности некоторым удается бе­жать в течение 2 мин.

Контроль пульса: у тренированно­го человека он в среднем обычно дол­жен повышаться до 180 — 200 уд/мин.

Через 2 мин отдыха снова провер­ка пульса — в норме он должен опу­ститься до 120 уд/мин. Если чело­век еще недостаточно тренирован, то пульс не должен превышать 160 уд/мин. Дыхательное упражнение. Позволяет достичь эффект «собачьего» дыхания.

Ноги на ширине плеч, руки на уровне груди, лок­ти разведены. Начало движения: слегка присесть на пружинящих ногах и повернуть плечи вправо (корот­кий вдох). Затем подняться в исходное положение и опять повернуть плечи влево (короткий вдох). Голову не поворачивать. Выдох при каждом движении. Вы­полнять до 1 мин.

Упражнения в упоре на руки в разных положениях

9.    «Панель» — упор на руки лицом вниз. Руки прямые, ноги вытянуты. Импульсные движения за счет усилий рук — подъе­мы и опускания таза ( на 3—5 см) в виде вибрации, напоминающие отжима­ния от пола. Дыхание — «собачье». Выполнять до 30 с.

10.        То же, но лицом вверх. Движение напо­минает подбрасывание тела вверх. Выполнять

до 30 с.

11.  Стоя лицом к стене, ноги на ширине плеч, на носках, на расстоянии шага от стены.

Пружинящий (в виде вибрации) упор о стену ладо­нями, не сгибая коленей. Возможны различные вари­

анты выполнения: напри­мер, сначала опора на всю ладонную поверхность, по­том — на все пальцы, а даль­ше — на три пальца, на два пальца, можно и на кулак.

Между движениями, ког­да отстраняетесь от стены, можно делать хлопки рука­ми: сначала резко хлопнуть один раз, затем два, три и так далее до шести раз; в за­ключение сделать сто легких пружинящих движений с опорой на пальцы. Дыха­ние — «собачье».

Упражнение в положении сидя

12.    Сидя на жесткой поверх­ности (скамье, стуле), спина пря­мая, ноги на полу на ширине плеч, руки расслабленно лежат на бедрах. За счет пружинящих движений ног и туловища и со­кращений ягодичных мышц час­то подпрыгивать на жесткой по­верхности сиденья. Выполнять в течение 1 мин. Дыхание — «со­бачье».

После каждого упражнения (в положении стоя, в упоре а руки и сидя) 1 минута отдыха в позе кучера (сесть на стул или на пол, полностью расслабиться, свесить на грудь голову и закрыть глаза).

 

ТРЕНИРОВОЧНАЯ ПРОГРАММА

ОДНОГО ЗАНЯТИЯ

(на примере больного К., который страдает воспалением

седалищного нерва, атрофией ног, мышц спины

и ослаблением деятельности сердечно-сосудистой системы)

• Вибрационные движения в положении стоя посредством

сгибания и разгибания коленных суставов.

При каждом вибрационном движении производить выдох.

Вдох — самопроизвольный.

• Плавный бег на месте по типу иноходца — 10

мин, при каждом движении плечевого пояса производить

выдох, затем отдыхать в позе кучера 1 мин.

• Чередование плавного и ускоренного бега в режиме

по схеме:

25 с — плавный бег, 5 с — ускоренный бег;

55 с — плавный бег, 5 с — ускоренный бег;

1 мин 50 с — плавный бег, 10 с — ускоренный бег;

2 мин 45 с — плавный бег, 15 с — ускоренный бег;

3 мин 40 с — плавный бег, 20 с — ускоренный бег;

4 мин 35 с — плавный бег, 25 с — ускоренный бег;

5 мин 30 с — плавный бег, 30 с — ускоренный бег;

6 мин 25 с — плавный бег, 35 с — ускоренный бег;

8 мин — плавный бег, 2 мин — ускоренный бег.

После каждого упражнения отдых в позе кучера —

1 мин. Пульс после отдыха — 120 уд/мин.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

От составителя............................................................................................ 5

Евгений Мильнер.Предисловие.                                                        6

Владимир ДОБКИН. УРОКИ СПАСАТЕЛЯ

Герой и автор ..........  ............  ...........  ............  ...........  ............  ...........  17

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой Спасатель пытается убедить авто­ра, что постижение простых истин — тоже сложное дело....19 ГЛАВА ВТОРАЯ, в ней делается попытка разобраться в пара­доксальном вопросе: имеет ли медицина отношение к здо­ровью человека?       27

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, где говорится о технологическом процессе вос­становления человека после травм и где можно ознакомить­ся с некоторыми упражнениями  35

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, из которой читатель узнает о том, как обрести душевный комфорт, и научится еще одному способу дыхания43

ГЛАВА ПЯТАЯ, благодаря ей читатель убедится, что талант­ливый человек может рассчитывать только на собственные силы, а не ждать помощи государства или манны небесной................................................. 49

ГЛАВА ШЕСТАЯ, из нее становится ясно, что упражнения — не догма, а руководство к сознательным действиям на поль­зу своего организма                               ...................................................  ..............  . 57

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, из которой читатель узнает, что сомнения

подвигают создателя к дальнейшим действиям.................... 66

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, позволяющая читателю еще раз убедиться в том, что новое — это хорошо забытое старое и в этом

его непреходящая ценность .......................................................... 74

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ и последняя, в ней автор снова не ставит точку, как, впрочем, и Спасатель, задающий нам все новые

и новые уроки на дом.... ..........  ............  ............  ............  ............ 82

Постскриптум, или Почему точка все время превращается в

запятую................................................................................................ 90

Валентина ПОЖИЛОВА. НОВЫЕ УРОКИ

СПАСАТЕЛЯ

От автора................................................................... 97

Можно ли войти в одну воду дважды?                   101

Немного философии...                   ...........        ...... 108

Уметь увидеть                  ...................................... 110

«Я ничего не выдумывал»..................................... 116

Несколько знакомств............................................. 124

Послесловие .......  ...........  ...........  ...........  .........  140

ПРИЛОЖЕНИЯ

Основные правила применения и выполнения упражнений по

методике психофизической реабилитации (ПФР). 142

Упражнения, рекомендованные A.M. Гринштатом для само­стоятельного освоения.                               146

Тренировочная программа одного занятия............ 153